Фото: Информационно-аналитическое агентство «Восток России»

Предисловие редактора

Создание Биро-Биджанского еврейского национального района в 1930 году, а затем, в 1934-м — Еврейской автономной области — укладывалось в тогдашнюю политику СССР, предполагавшую основание национально-территориальных автономий различных уровней и повышение статуса языков нацменьшинств. Более того, учреждение еврейской автономии именно на Дальнем Востоке соответствовало на тот момент общему направлению советской политики, поскольку подразумевало переселение еврейских масс из районов их традиционного проживания на слабо освоенную окраину страны, развития которой требовали геополитические интересы СССР.

Но дело было не только в приоритетах советских властей. Привлечь значительные группы европейских евреев в дальневосточную тайгу, на первый взгляд, было нереально. Если, конечно, не «заразить» их мечтой о еврейской стране. Благодаря этой мечте, определенной Эммануилом Казакевичем в своем романе на идише «Шолом и Хава», как мечта «о тайге, говорящей на идише, о реках, которые пенятся по-еврейски», евреи приезжали в Биробиджан не только из Восточной Европы, но и из Америки, из Аргентины, из Бразилии. Они приезжали даже из Палестины, где, казавшиеся тогда не меньшими утопистами, чем пионеры Биробиджана, сионисты строили страну еврейского народа на его древней Родине. Биробиджанский проект воспринимался его энтузиастами как обретение новой Родины народом, веками пребывавшим в Изгнании.

Здесь — в ЕАО — открылись школы с преподаванием на идише, на этот язык перевели делопроизводство, появилась национальная пресса (например, литературно-публицистический журнал «Форпост»), распахнул двери Еврейский государственный театр и т. д. Однако менее чем через десятилетие на Биробиджан обрушились жесточайшие репрессии, жертвами которых стала национальная интеллигенция, переселенцы из-за рубежа (в том числе, жители коммуны Икор Смидовичского района ЕАО) и рядовые граждане. Одновременно с этим, власть, взяв курс на постепенное возвращение к политике русского великодержавного шовинизма, начала резко сворачивать программы национального строительства («коренизации», как тогда говорили) для этнических меньшинств в целом, и евреев в частности. Планы дальнейшего развития Биробиджана как новой еврейской Родины были фактически заморожены. Косвенным образом об этом свидетельствует тот факт, что Верховный Совет СССР проигнорировал выдвинутый в феврале 1941 года первым секретарем обкома ВКП (б) ЕАО Гиршем Сухаревым (1900-1963) план переселения в Биробиджан десятков тысяч евреев из оккупированной нацистами Европы (прежде всего, из Польши), пытавшихся найти спасение в СССР.

Одной из наиболее ярких и трагичных фигур в истории Биробиджанского проекта стал профессор Иосиф Либерберг (1900-1937), первый председатель исполкома Еврейской автономной области. Именно ему посвящена предлагаемая вниманию наших читателей статья биробиджанского исследователя Иосифа Бренера.

Д-р Велвл Чернин

Еще десять лет назад имя Иосифа Израилевича Либерберга (27.10.1897^[1] — 09.03.1937) — первого главы облисполкома Еврейской автономной области — было мало кому известно. Его имени нет в первом Энциклопедическом словаре, изданном в ЕАО в 1999 году. В Российской еврейской энциклопедии краткая информация о Либерберге, включая биробиджанский период и трагический конец — не соответствует действительности. Опубликованная в Израиле на идише книга воспоминаний Э. Розенталь-Шнайдерман, из которой можно узнать о жизни Иосифа Либерберга, не дошла до русскоязычного читателя из-за языкового барьера. В Центральном архиве истории еврейского народа в Иерусалиме хранятся документы из личного архива Розенталь-Шнайдерман, в том числе послевоенная переписка и фотографии семьи Либерберг. За последние два десятилетия фрагментарная информация об этом человеке появлялась в книгах Д. Вайсермана «Как это было» и «Биробиджан — мечты и трагедия», публикациях Е. Меламеда, Х. Бермана, Б. Котлермана, А. Зарембы. Документы уголовного дела Либерберга из архива КГБ (№ 123) не давали полного представления о его жизненном пути; поиски родных, друзей и близких к этой семье людей также не увенчались успехом.

Потерянная связь с потомками Либерберга была восстановлена совершенно случайно. Его внучка, Ирина Новицкая, вышла на автора данной статьи, увидев его публикации в Интернете. «Это волшебное слово — Биробиджан знаю от рождения, — написала Ирина. — Оно с самого детства ассоциировалось с далекой и волшебной страной, которую строили мои дедушка и бабушка, и я чувствовала, что когда-нибудь должна туда приехать. Я восхищена тем, что …кто-то сохранил память о дедушке… Я выросла с сознанием того, что являюсь потомком необыкновенного человека, но была уверена, что не осталось никого, кроме меня, кто сохранил о нем память».

Так или иначе, судьба предков Ирины Новицкой — это часть еврейской истории, а роль Иосифа Либерберга в становлении и развитии ЕАО с каждым годом представляется все более значимой.

Будущий историк, библиограф, общественный деятель родился в Староконстантинове, Волынской губернии, и был младшим из четырех сыновей приказчика в магазине меховых изделий и мастерицы-корсетницы. Когда Иосифу исполнилось семь лет, семья переехала в Винницу, где мальчик поступил в четырехклассную школу, которую окончил в 1911 году. Затем семья перебралась в предместье Киева, пос. Слободка, Остерского уезда, Черниговской губернии. С октября 1914 года по февраль 1918-го Иосиф зарабатывал репетиторством 15-20 рублей в месяц, что позволило продолжить учебу. Он поступил в шестой класс Киевской частной 8-классной гимназии, которую окончил в 1917 году. Там же начал изучать нелегальную литературу на русском и еврейском языках. По воспоминаниям Э. Розенталь-Шнайдерман «…еврейский гимназист Либерберг прославился своими глубокими, всесторонними знаниями, феноменальной памятью и общественным темпераментом. Он был освобожден от платы за обучение и стал любимцем своих товарищей и учителей. <…>

Еще на школьной скамье подросток выучил французский, немецкий и английский языки, хотя от него этого не требовали. Классическую литературу он принципиально читал в оригинале, а рассуждая о шедеврах, подчеркивал: «Я не люблю читать классиков в переводе», сразу же добавляя: «Недаром говорят, что самые лучшие переводы — это не более, чем поцелуй красивой девушки через шелковый платочек…»^[2].

В 1917 году Либерберг поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. «Профессора …университета им. Св. Владимира гордились своим студентом Либербергом не меньше, чем ранее его учителя в гимназии, — отмечает Розенталь-Шнайдерман. — Они предрекали ему большую научную карьеру»^[3].

В период учебы Иосиф был поглощен политической деятельностью, вступив в 1916 году в Еврейскую социал-демократическую рабочую партию (Поалей-Цион). В мае 1918-го он переходит в Комфарбанд. В том же году принимает участие в восстании против гетмана, захватив с десятью товарищами редакции кадетских газет «Утро» и «Вечер». В июне 1919-го в Киеве вступает в КП(б)У^[4].

По воспоминаниям родных Иосифа, на формирование его политических взглядов оказал влияние Моше Рафес — крупный деятель Бунда и Евсекции (1883-1942). По всей видимости, под его воздействием молодой человек вступил в киевскую организацию Бунда, возглавляемую Рафесом.

В марте 1919 года юноша добровольно пошел в Красную армию, участвовал в боях с петлюровскими частями. После вступления (тоже под влиянием Рафеса) в ряды КП(б)У, Либерберг был направлен в распоряжение Киевского военного округа как политработник Еврейской военной секции. В этом качестве он объезжает местечки Подолии для вербовки еврейской революционной молодежи в РККА, после чего его направляют для подпольной работы в Пирятин, Полтавской губернии. После освобождения юга Украины от деникинских банд, в январе 1920-го Иосифа отозвали и командировали в Бердичев, в Окружком ВКП(б)У.

В апреле того же года Либерберг, как делегат Киевской губернской партконференции, был мобилизован в Красную армию в качестве политработника, а затем направлен в Высшую военно-политическую школу в Киеве (где вошел в группу по изучению истории революционного движения в Западной Европе).

Моше Рафес привлек молодого человека к участию в ряде конференций, что позволило Иосифу войти в круг лиц, занимавшихся активной политической деятельностью и работавших в еврейских организациях в России и за рубежом. 4-11 июля 1920 г. он участвует в работе Третьей конференции Евсекции в Москве, будучи самым молодым (21 год) делегатом от Украины с правом решающего голоса. Кроме 64-х делегатов с решающим голосом и 20-ти  — с совещательным, в Москву приехали представителей различных зарубежных партий и организаций — из Германии, Польши, Литвы и т.д. Своей активностью выделялись М. Рафес, А. Мережин, С. Диманштейн, М. Литваков и др. Впоследствии все они окажут серьезную поддержку Либербергу в работе на посту председателя облисполкома ЕАО.

Летом 1920 году Иосиф женился на Надежде Гольдштейн, а 3 мая 1921 года у них родилась дочь Тамара.

В должности политработника Либерберг состоял до июня 1924 года, после чего постановлением ЦК был демобилизован и направлен преподавателем, а затем профессором истории в Киевский институт народного хозяйства.

В июне 1925 года Иосиф выехал в научную командировку в Берлин, а по возвращении читал курсы лекций в Институте народного хозяйства, Политехническом институте и других вузах Киева. Преподавание шло поначалу преимущественно на русском, но затем Либерберг перешел на украинский язык и идиш. Параллельно Иосиф Израилевич вел научную работу на кафедре марксизма-ленинизма, заведуя секцией Истории революционного движения на Западе.

С 1926 года судьба исследователя тесно связана с кафедрой еврейской культуры ВУАН, где он сперва возглавил историческую секцию. В 1927-м на украинском и еврейском языках вышла из печати первая книга Либерберга «Очерки по социально-экономической истории Англии»^[5]. На торжественном открытии «еврейской» кафедры в начале 1928 года, молодой ученый уже официально значился ее руководителем. Благодаря его организаторским способностям, а также поддержке партийных и еврейских кругов, открытие новой кафедры почтили присутствием коллеги из других республик СССР. Академик В.Н. Перетц, выступивший от имени Всесоюзной Академии Наук, заявил, что «вся советская научная общественность давно ждала исследователей еврейской истории, науки и литературы. Всесоюзная Академия Наук считает, что в лице кафедры эта область исследований получила прочную материалистическую и действенную основу».

Либерберг в свою очередь отметил, что «планирует поставить вопрос о создании всесоюзного объединения еврейских научно-исследовательских институтов». К тому времени кафедра установила контакты с еврейскими научными кругами в СССР, а также с Виленским еврейским научным институтом в Польше, научными центрами Германии, Франции, Англии, США, Канады, Аргентины и других стран. При подведении итогов мероприятий Либербергу поставили на вид за приглашения на открытие кафедры лицам и учреждениям, «враждебным» советской власти, в частности, историку Ш. Дубнову, центральному органу польского Бунда газете «Фолкс цайтунг», «Литерарише Блетер» и др.

Как вспоминает Розенталь-Шнайдерман, летом 1927 года после публикации первых отчетов об экспедиции профессора Б. Брука в Биро-Биджанский район, Либерберг начал оживленную переписку с Бруком и профессором Р. Вильямсом. В институте с огромным интересом следили за результатами научной экспедиции, исследовавшей никому не известный район на Дальнем Востоке. Уже весной 1928 года правительство решило колонизовать этот регион, и не было сомнений, что там учредят еврейскую автономную государственную единицу.

В 1929-м Иосиф Либерберг становится директором Института еврейской пролетарской культуры (ИЕПК) ВУАН, созданного на базе кафедры. В этот период он контактирует с наиболее известными еврейскими деятелями в СССР и Европе, включая С. Диманштейна, Ш. Дубнова, писателей Д. Бергельсона, И. Фефера, Г. Казакевича, М. Литвакова.

Директор приглашает для работы в ИЕПК ученых из разных городов Украины, а также Москвы, Ленинграда, Минска, и даже из-за границы, что требовало в то время большого политического мужества^[6].

В июле 1930 года Иосифа Израилевича командируют в Берлин, где он работает в научной библиотеке и читает лекции в посольстве СССР. В том же году выходит его книга «Великая Французская революция»^[7] на украинском языке. Он также известен как автор статей «Задачи еврейской библиологии», «Библиотека и архив прессы Института еврейской пролетарской культуры» (обе — в «Библиологическом сборнике», 1930), «Еврейская научная работа в Советском Союзе» («Евреи в СССР», 1935).

В связи с основанием в 1930 году еврейского национального района на Дальнем Востоке и проведением первого Съезда советов, в Институте прошло праздничное собрание, участники которого направили поздравительную телеграмму Биробиджанскому районному съезду.

В 1932 году Либерберг и сотрудник института Борух Губерман выехали в командировку в Биро-Биджанский район. В институте с нетерпением ждали их возвращения. По воспоминаниям Розенталь-Шнайдерман, никогда в большом зале Украинской Академии Наук не царило такое оживление, как в день отчета о поездке в Биробиджан. Коллеги вернулись очарованные просторами региона, с восторгом рассказывали о визите на Бирскую сельскохозяйственную испытательную станцию, где убедились, что на биробиджанской земле растут и культуры, характерные для жаркого климата. Они говорили о водных ресурсах, лесных богатствах, которые обеспечат быстрое и дешевое строительство предприятий и домов для переселенцев. Эта поездка помогла установить тесную связь с руководством района и поставить вопрос об организации в Биробиджане Дальневосточного филиала Всесоюзной Академии Наук.

Глава ИЕПК принял решение приостановить научную работу в институте, направив более 60 сотрудников в местечки Украины агитировать еврейскую бедноту переселяться в Биробиджан. Результат этой деятельности очевиден: по данным областного архива ЕАО в тот период до половины переселенцев прибывало из Украины.

Ответный визит делегации Биробиджана в ИЕПК в 1933 году привел к утверждению рабочего плана, предполагавшего, в том числе, агитацию среди местного еврейского населения.

В конце 1932 года Институт направил в Биробиджан на постоянную работу трех аспирантов: И. Рабиновича, Б. Гольдфайна и Н. Кормана. Первый был назначен директором педагогического техникума, второй стал руководителем отдела народного образования области, а Н. Корман в 1934 году возглавил местный ГОСЕТ. На следующий год Институт делегировал своего зав архивом прессы И. Элевича, квалифицированного библиографа, для организации районной библиотеки. Кроме того, ИЕПК передал нескольких тысяч книг коллегам в Биробиджане.

В феврале 1934 года по инициативе Либерберга в Институте создается секция Биробиджановедения. Здесь начался сбор различных материалов, касавшихся еврейского переселения, истории области, природных богатств, почвы, климата, полезных ресурсов, подготовки научных кадров, возможностей создания государственного научно-исследовательского института ЕАО.

Осенью того же года молодой ученый был избран членом-корреспондентом Украинской Академии наук. «…Биробиджанский импульс, возможно, помог киевскому Институту, который, по-видимому, стал считать себя своего рода научным резервом Еврейской автономной области до того момента, когда тамошняя культурная работа не «встанет на собственные ноги»,  — отмечал известный историк Альфред Гринбаум.

В октябре 1934-го в ЕАО впервые самостоятельно был принят бюджет. Тогда же кандидатура Либерберга получила одобрение в Москве и Хабаровске, и ученый был назначен председателем организационного комитета ЕАО. 18 декабря состоялся Первый областной съезд советов, на заседании Пленума Либерберга избрали председателем облисполкома.

Интересны воспоминания Шифры Лифшиц о первом выступлении Иосифа Израилевича в местном педагогическом техникуме, посвященном перспективам развития ЕАО. Доклад был проиллюстрирован картой всех объектов, строившихся в Биробиджане. Председатель раскритиковал первые планы, отметив, что место для столицы было выбрано неудачно, поскольку здесь не хватает строительных площадок для крупного города.

«Либерберг произвел впечатление всем своим видом, — пишет Лифшиц. — Он был импозантным, высоким, красивым, хорошо сложенным мужчиной. Своей речью он всех вдохновил, зажег, так что каждый из нас был готов преодолеть все трудности, связанные со строительством. Мы …были счастливы, что находимся в области и являемся активными участниками в мероприятии большого масштаба».

С назначением Либерберга практически сразу готовится проект Постановления Президиума ЦИК СССР «Об организации научно-исследовательского института Еврейской пролетарской культуры» в Биробиджане. В качестве первоочередных шагов глава ЕАО рекомендовал:

Предложить Наркомпросу РСФСР приступить в текущем году /с окончанием не позже октября 1936 года/ к строительству:

1. Основного большого здания для Института и его лабораторий.
2. Здания для академической библиотеки в 300 000 томов.
3. Жилого здания для научных работников на 30 квартир.
4. Предложить правительству УССР выделить для Института Еврейской автономной области в течение 1936 года не менее 20 научных сотрудников и научно-вспомогательного персонала из состава Института Еврейской пролетарской культуры Украинской Академии Наук.
5. Предложить книжным палатам РСФСР, БССР и УССР включить с 1 июня 1935 года Центральную Биробиджанскую библиотеку в число учреждений, получающих бесплатно обязательный экземпляр печатной продукции.
6. Предложить Дальневосточному Крайисполкому и Облисполкому Еврейской автономной области взять строительство Института под свое непосредственное наблюдение и обеспечить открытие института в четвертом квартале 1936 г.^[8]

Он просит М. Калинина к годовщине образования ЕАО решить вопрос о переводе Киевского института в область^[9] и обращается за помощью к Секретарю Совета Национальностей ЦИК СССР А. Хацкевичу, который направил в область квалифицированных работников.

9 апреля 1935 года по инициативе главы ЕАО Президиум облисполкома учредил Научную комиссию по изучению производительных сил и культуры области^[10]. Альфред Гринбаум писал: «Что касается конкретных шагов, то в 1935 году Либерберг создал научную комиссию, которой надлежало стать исследовательским центром региона, а возможно — и центром еврейских исследований во всем Союзе»^[11].

Анна Луиза Стронг — одна из самых известных в те годы журналисток — после знакомства в Биробиджане с Либербергом описала его в журнале «Найлебн» как «одного из самых блестящих мужчин, которых я когда-либо встречала»^[12]. Из уст Стронг, основавшей первую англоязычную газету в СССР «Moscow News», журналистки, вхожей к Сталину и Мао, предисловие к книге которой писал Троцкий, — это многое значило.

В 1935 году с подачи Либерберга принято решение о функционировании идиша как официального языка ЕАО наравне с русским. Были открыты школы с преподаванием на идише, вывески на улицах, надписи на железнодорожных станциях, даже почтовый штемпель дублировались на этом языке. Вырос и тираж газеты «Биробиджанер Штерн».

В Биробиджан переезжает известный еврейский писатель Давид Бергельсон, о чем сообщили все центральные и еврейские газеты. Тогда же председатель облисполкома подписал постановление «О финансировании строительства дома Д. Бергельсона»^[13].

В мае 1935 года Либерберг выезжает в Москву для переговоров о переселении евреев из-за границы и выделении товарного займа для строительства в ЕАО. Директор «Агро-Джойнта» Дж. Розен поддерживал Биробиджанский проект и обещал организовать в Америке товарный заем на сумму 50 миллионов долларов. «По словам Розена, — писал Либерберг М. Хавкину, — проект «Агро-Джойнта» получил одобрение Рузвельта и его финсоветника Моргентау (Розен этот вопрос лично обсуждал у Рузвельта)».

25 декабря 1935 года на заседании облисполкома утвердили постановление, посвященное столетию со дня рождения Менделе Мойхер-Сфорима. Принято решение присвоить имя Менделе первой улице нового города, назвав ее «Проспектом им. Менделе». Имя великого писателя предложили увековечить и в названии Центральной еврейской библиотеки, а также установить стипендию имени Мойхер-Сфорима в размере 200 руб. для учащихся педагогического техникума. Кроме того, было решено просить Крайисполком ходатайствовать перед Наркомпросом Украины о передаче ЕАО Одесского музея Еврейской пролетарской культуры им. Менделе Мойхер-Сфорима^[14].

Чуть позже начинается подготовка к одному из важнейших проектов Научной комиссии — проведению Научной языковой конференции. Для участия в авторитетном форуме планировалось привлечь институты Киева, Минска, Ленинграда, Москвы и других городов, где преподавался идиш, а также представителей театров, издательств, редакций газет и журналов, писательских организаций, педагогов, деятелей культуры и искусства и ряд политических деятелей. Начавшиеся в 1937 году репрессии перечеркнули почти год подготовительной работы по проведению конференции.

В конце июля 1936 года Либерберг выехал в Москву на совещание, а 20 августа был арестован сотрудниками НКВД в гостинице «Метрополь» по обвинению в членстве в «троцкистско-террористической организации, осуществившей убийство Кирова». В ходе личного обыска, завершившегося далеко за полночь (протокол датирован 21.08.1936 г.), у задержанного изъяли: партбилет нового образца №0501520, членский билет ВЦИК № 269, значок ВЦИК, членский билет крайсполкома ДВК № 131, профсоюзный билет № 150751, паспорт Либерберга №140368, служебную переписку, телеграммы, материалы к докладу, заявления, статьи на русском и еврейском языках, различные письма, адреса и собственноручно написанную им автобиографию, в которой указан год рождения — 1899. На вопрос о наличии у него оружия Либерберг заявил, что у него имеется револьвер «Браунинг», который находится по месту жительства в Биробиджане^[15].

29 августа он был доставлен в Киев и признан одним из руководителей троцкистского центра. Первый протокол допроса датирован 02.09.1936 года. Также были арестованы многие коллеги Либерберга, а 6 сентября «Биробиджанская звезда» впервые проинформировала жителей ЕАО о том, что в ходе работы по очистке от чуждых и вражеских элементов, контрреволюционеров-троцкистов, зиновьевцев, шпионов и жуликов разоблачены троцкисты Либерберг и Волобринский — заклятые враги и обманщики. Три дня спустя Президиум облисполкома ЕАО постановил:

«1. Снять Либерберга И.И. с должности председателя облисполкома, исключить его из состава членов пленума и президиума исполкома ЕАО.

Просить Далькрайисполком исключить Либерберга И.И. из состава членов пленума и президиума Далькрайисполкома.

Просить ВЦИК СССР исключить Либерберга И.И. из состава членов ВЦИК».

Последние семь месяцев жизни Иосиф Израилевич провел в застенках НКВД Москвы и Киева. В тюремной камере он отметил свой последний, 37-й день рождения. Осенью 1936 года жена Либерберга — Надежда, взяв ребенка и личные вещи, тайно выехала из Биробиджана в Киев. Как написала в мемуарах Розенталь-Шнайдерман: «…Его Нюше не нужно было далеко ходить, чтобы увидеться с ним на двух свиданиях, которые им были разрешены (тогда еще был возможен такой либерализм), ведь тюрьма была в нескольких десятках шагов от квартиры…». Иосиф не верил в фатальный исход своей судьбы, поскольку просил жену …принести ему учебник испанского языка. Он недоумевал по поводу предъявленных обвинений, в том числе, что он ещё и японский шпион. «Ладно, если бы пытались доказать, что немецкий шпион — я два раза был в командировке в Германии по 4-5 месяцев, а так, что за глупость, в это никто не поверит, и на суде все станет ясно и понятно», — говорил он жене при встрече в тюрьме.

В начале марта 1937 года его вывезли в Москву, а 9 марта состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, длившееся 10 минут. Вечером того же дня Иосифа Либерберга расстреляли в здании той же Военной коллегии (т.н. «Расстрельном доме»). В свидетельстве о смерти, выданном семье, было указано, что Либерберг, отбывая наказание, умер 26 июля 1938 года. Только спустя годы родственники узнали от автора этой статьи, что Иосиф был расстрелян в Москве, кремирован и похоронен на Донском кладбище в общей могиле №1.

Решением Политбюро ЦК ВКП(б) все жёны изобличённых изменников родины и правотроцкистских шпионов подлежали заключению в лагеря не менее, чем на 5-8 лет. Летом 1937 года последовала директива НКВД, предписывавшая арестовывать жен вместе с мужьями, но к тому времени Либерберга уже расстреляли. Надежда была арестована 27 декабря 1937 года и приговорена к восьми годам ИТЛ, отсидев в Акмолинском лагере весь срок. Вернувшись домой 6 октября 1945 года, она не застала в живых свою маму — Фриду Гольдштейн, погибшую в Бабьем Яре.

30 мая 1956 года Иосиф Либерберг был реабилитирован посмертно. Определением Военной коллегии ВС СССР дело прекратили за отсутствием состава преступления. Биробиджанский проект, ставший для уроженца Староконстантинова и многих его единомышленников смыслом жизни и уже начинавший обретать реальные очертания, после его смерти превратился в пропагандистскую сталинскую акцию, курируемую НКВД.

В 1970-е годы ученые из разных стран: А. Гринбаум, Х. Словес, Я. Бабитский (Левави), Э. Розенталь-Шнайдерман, Г. Винокур, изучая доступные на тот момент документы, отдавали Либербергу пальму первенства в становлении ЕАО, отмечая его деловые качества и целеустремленность в продвижении Биробиджанского проекта.

Постановлением Законодательного Собрания ЕАО №4 от 24.01.2014 И.И. Либербергу присвоено звание «Почетный гражданин Еврейской автономной области». Почетные регалии — нагрудный знак и удостоверение, на торжественной церемонии были вручены его внучке — Ирине Новицкой, приехавшей из США по приглашению губернатора области. На здании бывшего исполкома ЕАО — ныне мэрии Биробиджана, где работал первый глава области, в его честь установлена памятная доска.

Трагедия семьи Либерберг, как и сотен тысяч жертв сталинских репрессий, должна быть заново вписана в историю еврейского народа. Его имя в Киевском списке (стр. 4, №29), где из 56 человек более 60% составляют евреи, вошло в первый сталинский список от 27 февраля 1937 года. Этот документ содержит имена 479 человек, приговоренных к расстрелу. Сталинские расстрельные списки — лишь одно из задокументированных преступлений периода Большого террора, когда было уничтожено более 680 тысяч сограждан. Начавшиеся после Октябрьской революции 1917 года репрессии, продолжавшиеся почти до середины 1950-х, порой приобретали откровенно антисемитский характер. К сожалению, до сих пор не опубликованы данные о количестве евреев, подвергшихся преследованиям в те годы. Возможно, пришла пора создать единый Мемориал Памяти жертв политических репрессий стран бывшего СССР, где найдут свое место и еврейские персоналии, включая членов ЕАК, расстрелянных 12 августа 1952 года.

1 |  В официальных документах (учетные партийные карточки, характеристики, справки, включая материалы уголовного дела) годом рождения указан 1897-й. Согласно собственноручно написанной Либербергом 8 августа 1936 г. автобиографии, он родился 27 октября 1899 г.

2 |  Мемуары, т. 3, ч.1 Творцы еврейской советской науки. Иосиф Либерберг. С.1-22.Тель-Авив, 1982; Мемуары Э. Розенталь-Шнайдерман являются единственным документом, где довольно подробно рассказывается о жизни и судьбе И.И. Либерберга, учитывая, что Эстер была аспирантом и работала в ИЕПК, а также дружила с его семьей и оставалась в хороших отношениях с женой Либерберга, Надеждой, после освобождения ее из тюрьмы; По воспоминаниям родных (со слов Ирины Новицкой), Иосиф знал 12 языков. См. Бренер И., Страна Биробиджан. Хабаровск. 2013, с.35

3 |  Там же, сс.1-22

4 |  Бренер, Страна Биробиджан, с.24,25

5 |  Сообщение о выпуске книги прозвучало в докладе академика Н. А. Скрыпника (нарком образования Украины) «О работе Украинского института Марксизма», где отмечалось: «Либерберг напечатал «Очерки экономической и социальной истории Англии» и статью в «Прапор Марксизма» (№ 1): «Франкомасонство, как организационная форма буржуазии накануне революции», готовит работу по истории Французской революции». Доклад Скрыпника опубликован в «Вестнике Коммунистической Академии» № 3(27), Москва, 1928, с.307

6 |  Розенталь-Шнайдерман Э., «Ойф вегн ун умвегн» (На путях и перепутьях»). Творцы еврейской советской науки. Мемуары, т. 3, ч.1, Тель-Авив, 1982, с.52

7 |  Либерберг И., Великая французская революция. Харьков-Киев: изд. «Пролетарий», 1931, 192 с.

8 |  ГА ЕАО Ф. Р-75, Оп.1, Д. 42а, Л.2-1.

9 |  ГА ЕАО Ф. Р-75, Оп.1, Д. 42а, Л.19.

10 |  ГА ЕАО Ф. 138, Оп.1, Д. 3, Л.1.

11 |  Гринбаум А., «Еврейская наука в Советской России, 1918-1941»

12 |  Anna Louize Strong, “Biro-Bidjan as I saw It”, Naylebn — New Life, 10, 3 (March 1936), pp. 12-14 (English section) and 10, 4 (April 1936), pp. 10-11 (English section)

13 |  ГА ЕАО Ф.75, Оп. 1, Д. 24, Л. 43

14 |  ГА ЕАО. Р-101, Оп. 1, Д. 135, Л.107

15 |  Уголовное дело № 123 (архивное уголовное дело П-81837)