Введение

Исследователи более чем 30-летней истории еврейского национального, культурного и религиозного возрождения в СССР/СНГ нередко отмечают довольно распространенный, по их мнению, феномен. Речь идет о сознательном или подсознательном стремлении активистов, лидеров и идеологов этого движения встроить свои инициативы в хорошо известные исторические явления и процессы^[1]. Примеров использования старых, имеющих позитивный имидж и утвержденных в коллективном самосознании евреев (как и у иных этносов^[2]) образов для легитимации явлений, возникших в результате принципиально новых обстоятельств (согласно определению Дэвида Роскиса, «пригодного прошлого» — usable past)^[3] в истории восточноевропейского еврейства, действительно, немало.

Так, статуты еврейских общин Польши и Литвы раннего Нового времени, равно как и еврейских институций XVIII — XIX вв. содержали множество терминологических и правовых отсылок к Ветхозаветной (Танахической) и Талмудической традиции^[4]. В свою очередь, функционировавший с XVI до второй половины XVIII века высший орган еврейского самоуправления в Речи Посполитой — Ваад четырех земель, реинкарнировался в названии Ваада еврейских организаций и общин СССР.

Имя это для созданной в 1989 году в Москве первой «зонтичной» организации советского еврейства выбрал крупный этнограф и лингвист Михаил Членов,^[5] известный и как один из основателей в 1981 году полулегальной Еврейской историко-этнографической комиссии. (Структуры, которая, что показательно, также видела себя продолжателем одноименной общественно-профессиональной организации, действовавшей в Российской империи в начале ХХ века)^[6].

Нельзя, однако, сказать, что мы имеем дело с безосновательными декларациями (собственно, авторы и сторонники концепции the usable past тоже этого не утверждают). Это справедливо и в отношении разнонаправленных, но тесно связанных между собой процессов поздней советской и ранней постсоветской эпохи: массовая еврейская эмиграция в Израиль и другие страны Запада совпала по времени с попытками институционализации еврейских организаций и общин в постсоветских странах. Эти тенденции (как в частности, полагал известный исследователь советского еврейства М. Альтшулер и иные эксперты^[7]) во многом отражали аналогичные процессы в еврейской среде в первые десятилетия ХХ века.

Так, многочисленные образовательные, культурные и благотворительные организации (как абсолютно «аполитичные», так и аффилированные с различными сионистскими, автономистскими и прочими еврейскими политическими движениями) были созданы на рубеже XIX и XX веков российскими евреями в качестве замены традиционной инфраструктуры кагала^[8]. Эти структуры активизировались в период интенсивной миграции восточноевропейских евреев как в города внутри «черты оседлости», так и за ее пределы. Где со временем также сформировались «стационарные» еврейские общины и их функциональные институты нео-традиционного и «модернистского» типа^[9].

Нечто подобное имело место спустя почти столетие, когда накануне и сразу после распада Советского Союза возникли многочисленные еврейские объединения, становление которых пришлось на всплеск еврейской эмиграции из СССР в 1989 — 1991 годах. Общественные организации доминировали в еврейском движении СССР/СНГ в 1988 — 1992 гг., после чего, на фоне спада эмиграции, на первый план выдвинулись общинные структуры, либо их профессиональные подразделения^[10]. При том, что эти, разделенные многими десятилетиями феномены, стали итогом принципиально разных исторических ситуаций, определенные параллели вряд ли можно считать простым совпадением. Так или иначе, напрашивается немало аналогий — от активизации общественной, религиозной, культурной и образовательной деятельности до реализации социальных и информационных программ.

В то же время нельзя не заметить, что среди широчайшего спектра таких инициатив, именуемых «постсоветским еврейским возрождением», даже на уровне символа не нашлось места еще одному явлению. Феномену, который был «брендом» и стратегией еврейского национального движения европейского типа, в котором «русские» евреи играли ведущую роль. Речь идет о поселенческих проектах как в Эрец Исраэль/Палестине/Государстве Израиль, так и в диаспоре.

Как известно, среди подобных теорий три завоевали наибольшую популярность. Первой из них стал автономизм, позиционировавший себя в конце XIX века как наиболее прагматичное направление еврейского национального движения. Его постулаты сформулировал в 1897 — 1902 гг. историк Семен Дубнов, полагавший, что евреи (как нация нового типа) способны сохранить национальную самобытность в диаспоре при условии создания культурно-национальной автономии в местах их нынешнего проживания^[11]. (Подобные идеи оказали серьезное влияние на еврейскую жизнь в Польше, Литве, Латвии и Эстонии в период между двумя мировыми войнами).

При этом поселенческая активность в стратегии и практике автономистов играла минорную роль, в отличие от двух других направлений еврейского национального движения — сионизма и территориализма, целью которых было обретение и/или возвращение еврейской Родины как территории с компактным еврейским населением. Итогом сионистских усилий стало заселение евреями исторической Родины еврейского народа — Эрец Исраэль, а затем и возрождение еврейской государственности. Идеи же территориализма берут начало в знаменитой книге Лео Пинскера «Автоэмансипация»^[12]. Автор и его последователи, объединившиеся в 1905 году в отдельную от сионистов организацию во главе с писателем Израэлем Зангвиллом, настаивали на учреждении еврейской государственности/территориальной автономии на любой подходящей для этого территории, а не обязательно в Эрец Исраэль. Еврейское территориалистическое общество (ЕТО), предприняло ряд безуспешных попыток реализовать свои планы в различных районах мира, и было официально распущено в 1925 году, хотя родственные ему структуры продолжали функционировать еще два десятилетия.

Наиболее успешные территориалистские проекты были реализованы в СССР, где в 1934 году в составе РСФСР возникла Еврейская автономная область (ЕАО), ставшая коммунистической версией идеи еврейской социалистической государственности^[13]. В этом контексте упомянем существовавшие в 1927 — 1935 гг. три еврейских национальных района в УССР и два в степном Крыму (в то время Крымская АССР в составе РСФСР)^[14]. Причем, Калининдорфский, Новозлатопольский и Сталиндорфский районы были созданы на базе основанных в первой половине XIX века в Новороссии (нынешняя южная Украина) еврейских земледельческих колоний. К ним присоединились новые колонии, заложенные по инициативе Общества земельного устройства еврейских трудящихся (ОЗЕТ). Впрочем, уже в конце 1930-х годов территориалистская активность в СССР была свернута, а в ЕАО развернулись массовые репрессии против национальной интеллигенции и еврейских переселенцев из-за рубежа, что нанесло тяжелейший удар по идее строительства еврейской Родины на Дальнем Востоке.

На этом тема русско-еврейского поселенчества в диаспоре считалась закрытой. В Израиле, куда советские евреи после почти полувекового перерыва стали более или менее массово прибывать в 1970-е годы, они внесли определенный, хотя и намного меньший их потенциала, вклад в местные поселенческие инициативы^[15]. Но в рамках возрождения еврейской жизни на самом постсоветском пространстве данное явление не выходило за рамки музейно-исторического интереса. Однако, нетривиальное событие, произошедшее в 2014 году в Украине, ставит под сомнение категоричность подобного вывода.

Фактор беженцев и еврейской благотворительности

Этим событием стало во многом вынужденное основание фактически первого, после более чем 100-летнего перерыва еврейского местечка Анатевка (Анатовка) в 23 километрах к юго-западу от столицы Украины — Киева^[16]. Его первыми обитателями стали еврейские беженцы из Донбасса, покинувшие свои дома летом 2014 года в разгар боевых действий между украинскими войсками и пророссийскими сепаратистами. Беженцев приняла община главного раввина Киева и Украины Моше Реувена Асмана, который временно обустроил несколько сот человек в летнем еврейском детском лагере в Шполе Черкасской области, предоставив им жилье, еду и все необходимое (у многих беженцев не было даже смены белья). Как заметил один из переселенцев: «Мы покидали дома, думая, что уходим на несколько дней или недель, но уже больше года не можем вернуться. Мы не знали, куда едем, что нас ждет». Когда стало очевидно, что военные действия в ближайшее время не закончатся, здания утеплили и провели отопление, что позволило людям как-то пережить зиму 2014/2015 годов.

Предполагалось, что речь в любом случае идет о сравнительно коротком периоде, необходимом для оформления документов перед репатриацией основной массы беженцев в Израиль. В то время как меньшинство, подобно всем сорванным с места войной мигрантам разной этнической принадлежности, найдет себя в Киеве или иных городах Украины. Выяснилось, однако, что большинство еврейских переселенцев из Донецка и Луганска не планируют покидать Украину, но при этом хотели бы сохранить культурно и психологически комфортную для них общинную среду.

Очевидно, что помещения летнего детского лагеря в глубокой провинции для этого не годились. Проблему могло решить стационарное поселение, удовлетворяющее жилищные, коммунальные и культурно-образовательные потребности общины, со своей «вспомогательной экономикой», и расположенное в транспортной доступности к рынку труда и социальным услугам большого города. Создание «соседской городской общины», удовлетворявшей всем этим требованиям, на тот момент представлялось нереальным. Поэтому было принято решение приобрести под Киевом землю и начать строительство деревни для беженцев. Изначально инициаторы и участники проекта осознавали, что речь идет о создании именно «еврейской деревни», жители которой соблюдают некие правила традиционной общинной жизни. Например, было ясно, что в субботу в поселок не должны заезжать машины, не может играть громкая музыка и т.п.

Новый посёлок назвали Анатевка — в память о вымышленном еврейском местечке на юге черты оседлости, воспетом Шолом-Алейхемом в произведениях о Тевье-молочнике, которые стали основой знаменитого бродвейского мюзикла «Скрипач на крыше». Поселок расположен недалеко от некогда преимущественно еврейской, но сегодня полностью украинской деревни Гнатовка (укр. Гнатiвка), которая, судя по всему, послужила прототипом Анатевки. (Согласно переписи 1897 года, в деревне проживало 926 евреев, составлявших 85% ее населения). Случайно или нет, но сразу после приобретения участка земли, обнаружилось, что он граничит с оэлем — одиноко стоящим среди поля склепом над могилой похороненного в 1837 году основателя Чернобыльской хасидской династии ребе Мордехая из Чернобыля. Как заметили наши собеседники, «сей факт был воспринят как знак Свыше о том, что место выбрано правильно».

Рассчитывать на то, что государство, в силу обстоятельств лишь минимально помогающее внутренним переселенцам, сможет удовлетворить их специфические этнические потребности, не приходилось. За амбициозной идеей Анатевки, помимо энергии и харизмы раввина Моше Реувена Асмана, стояла большая группа еврейских меценатов из Украины, Великобритании и Израиля, и волонтеры из украинских еврейских организаций, благодаря которым, по словам раввина, «удалось сделать почти невозможное». Один из крупных спонсоров Анатевки, президент Всеукраинского Еврейского Конгресса и депутат Верховной Рады (парламента) Украины Вадим Рабинович тогда заметил, что «когда в стране какие-то катаклизмы, есть люди, которые плачут, рассказывают, почему плохо, почему нельзя. А есть те, которые строят».

Строительство в поселке действительно шло быстрыми темпами, вначале из дерева, затем — из кирпичей и бетонных блоков. Летом 2015-го залили первые фундаменты (к одному из них несколько лопат свежего цемента добавил и посол Израиля в Украине Элиав Белоцерковский). Открытие еврейского городка состоялось 1 сентября 2015 года. Сегодня Анатевка — это десять тысяч квадратных метров жилых и нежилых помещений, коммуникации и обширные свободные территории для будущей застройки. Расходы на возведение, развитие и содержание этих объектов покрываются почти исключительно за счет пожертвований, составивших к концу 2019 года порядка десяти миллионов долларов.

На сегодняшний день, помимо упомянутого Вадима Рабиновича, среди главных доноров проекта числятся: Евро-Азиатский Еврейский Конгресс (ЕАЕК) и его президент Михаил Мирилашвили, инвестор, медиамагнат и филантроп Ицхак Мирилашвили; президент Еврейской Конфедерации Украины Борис Ложкин, бывший президент ЕАЕК Александр Машкевич, глава Еврейской муниципальной общины Киева Александр Левин и ряд других видных еврейских общественных деятелей и бизнесменов.

Схема работы с донорами, по словам рава Асмана, проста: «В начале денег не было, и теперь нет. Как только поступает очередной благотворительный взнос, мы делаем следующую предоплату на строительство». Так, на средства бизнесменов Боруха Авраама Дубинского и Романа Коренблита в Анатевке основали синагогу «Теилат Ашем». Взнос вице-президента ЕАЕК, главы Еврейского конгресса Молдовы Эммануэля Гриншпуна позволил построить микву (еврейский ритуальный бассейн для омовений) и музейный домик; усилиями Александра Машкевича и Вадима Рабиновича в поселке появились, соответственно, площадь и парк. Еще одна площадь, «26 Ияра» была создана при поддержке московского бизнесмена и мецената, президента фонда СТМЭГИ Германа Захарьяева.

Похоже, что «отцам» Анатевки удалось превратить свое детище в своего рода статусный проект: присутствие среди его попечителей стало не только респектабельным способом демонстрации своих еврейских сантиментов, но и пропуском в клуб еврейской элиты, что дает немалый личный кредит как на национальном, так и международном уровне. Показательно, что «почетным мэром» Анатевки является бывший мэр Нью-Йорка и личный адвокат экс-президента США Дональда Трампа, бизнесмен, филантроп и общественный деятель Рудольф («Руди») Джулиани, которому летом 2019 года раввин Моше Асман вручил в Париже символические ключи от поселка^[17].

Иными словами, участие в развитии Анатевки стало фактором престижа, который привел в еврейское движение немало представителей первого постсоветского поколения крупных предпринимателей^[18]. Добавим, что появление в Украине первого после более чем столетнего перерыва «модернизированного штетла», придаёт его инициаторам определенный вес и в глазах украинских властей. Многие рассматривают Анатевку как пилотный проект, успех которого поможет решить проблему переселенцев и беженцев в масштабах всей Украины. (В этом контексте инициативу лоббировали глава парламентской оппозиции Вадим Рабинович и бывший председатель подкомитета по международно-правовым вопросам и внутренне перемещённым лицам, бывший вице-президент парламентской ассамблеи Совета Европы Георгий Логвинский). Кроме того, расположенные в Анатевке социальные и производственные объекты предлагают расширяющийся спектр услуг и украинскому населению района.

Одним из таких объектов стал общинный реабилитационный центр «Бейт-Шмуэль», созданный при поддержке Евро-Азиатский Еврейского Конгресса (ЕАЕК) и Александра Левина в память о его брате, инициировавшем этот проект, но трагически погибшем в Нью-Йорке. Трёхэтажный Центр включает службы социальной помощи и многопрофильную медицинско-реабилитационную клинику, обслуживая, помимо анатевцев, членов еврейской общины Киева и всех жителей района. Примером для создателей центра стали основанные евреями и все еще воспринимаемые как «еврейские» клиники Нью-Йорка: Maimonides Medical Center, Beth Israel и Mount Sinai, обслуживающие сегодня всех нуждающихся. Еще один «общинно-общенациональный» проект — расположенный на втором этаже синагоги швейный цех, производящий защитные врачебные костюмы (часть из них поступает в клиники бесплатно), а также защитные плащи и сумки бренда «Аnatevka super coat», где заняты как жители поселения, так и соседи из деревни Гнатовка. Не случайно, по свидетельству наблюдателей, Киевская областная администрация всецело помогает развитию своей «еврейской деревни», быстро и без лишней бюрократии решая ее текущие проблемы.

Общинная инфраструктура

По состоянию на март 2020 года население поселка составляло порядка 150 человек, с перспективой расширения до 500 и более жителей. (5 гектаров, занимаемые сегодня Анатевкой, — лишь часть приобретенного раввином Асманом участка). Развитие деревни идет по трем векторам, образующим базовые элементы социальной и экономической инфраструктуры еврейской общины нового типа: жилищно-коммунальная среда, образование и духовная жизнь, а также вспомогательная экономика и трудоустройство.

Первая проблема решалась путем постепенного отказа от идеи «лагеря для переселенцев». Взамен этого людям предоставляют жилье в стационарных многоквартирных домах, либо выделяют землю для индивидуального строительства (и то, и другое — пока бесплатно). Единственное оставшееся в поселке здание гостиничного типа предназначено для временного пребывания новоприбывших семей.

Ядром второго, религиозно-образовательного вектора, стала синагога «Теилат Ашем» — первая построенная в Киевской области синагога за последние 100 лет. (Многие СМИ воспроизводят трогательную историю о том, что ее габаем стал 75-летний беженец из Донбасса Исаак, который в течение 20 лет выполнял ту же функцию в синагоге Луганска, и заметивший, что «его жизнь началась в эвакуации, и заканчивается в эвакуации»)^[19]. Образовательный комплекс Анатевки включает детский сад, где дети знакомятся с четырьмя языками (украинским, русским, английским и ивритом), и основанную еще в 2002 году общиной ХАБАД в Киеве и переведенную в поселок школу «Мицва — 613», имеющую статус государственного учебного заведения с национальным компонентом, где обязательные предметы сочетаются с изучением основ иудаизма, еврейской истории и иврита.

Общее число учащихся школы и детсада на момент написания статьи составляло около 200 человек — это дети жителей Анатевки и школьники, ежедневно прибывающие на подаренных американскими евреями школьных автобусах (school buses) из Киева и пригородов. Индивидуализированная модель обучения обусловлена малой комплектностью школы (в каждом классе до 10-15 детей), причем в 2019-2020 году 8-й и 11-й (выпускной) классы так и не открылись из-за нехватки учеников. (Среди причин наблюдатели называют возобновившуюся в последние годы массовую еврейскую эмиграцию из Украины, другие, ссылаясь на отсутствие тяжелой проблемы набора в иные еврейские школы Киева, предлагают обратить внимание на нежелание учеников тратить время на дорогу в школу за городом, если это не суперпрестижный лицей).

Собственно религиозное образование можно получить в открытом в 2016 году хедере — начальной школе для мальчиков, углубленно изучающих Тору. Община планирует также открыть религиозную начальную школу для девочек, детский дом, а в перспективе — создать в поселке Украинско-израильский еврейский университет, обеспечив на одной площадке полный еврейский образовательный цикл — от яслей до вуза, подобно тому, как это имеет место в Москве и, до недавнего времени, было в Одессе. Наконец, Анатевка мыслится как площадка для сохранения культурной и исторической памяти украинского еврейства. В освобожденных и реконструированных деревянных строениях развернется музей хасидизма и истории евреев Украины, здесь же планируют создать культурный центр.

Новые жители Анатевки, о которых практически единогласно отзываются как о трудолюбивых и самостоятельных людях, не готовы считать себя иждивенцами. Было очевидно, что без решения проблемы трудоустройства община быстро развалится изнутри. На первый взгляд логичным выходом из положения был находящийся в получасе езды столичный рынок труда, позволяющий жителям Анатевки работать в Киеве, проживая в пасторальном районе за городом. И, действительно, обустроившись на новом месте, многие переселенцы активно включились в поиск работы в Киеве, получив в этом содействие общины ХАБАД и руководства Центральной синагоги Бродского. Однако, превращение поселка в очередной спальный пригород столицы, с точки зрения развития общины — как она мыслилась ее создателями — выглядело не лучшим решением.

Именно поэтому экономический компонент общинной инфраструктуры был ориентирован на стимулирование любых видов деятельности в самой Анатевке, вне связи с уровнем их экономической эффективности. В итоге, усилия сосредоточились, главным образом, на развитии поселка — обустройстве территории, строительстве и эксплуатации различных объектов. Так, именно местные жители возводят здания, выполняют большую часть внутренней отделки и работ по развитию инфраструктуры. В деревне есть столярная мастерская, где, как говорят очевидцы, занята группа уникальных мастеров, работают швеи, обслуживающие жителей поселка, действует небольшое сувенирное производство. Часть свободных земель была использована под огородные хозяйства, и уже летом 2016 года анатевцы собрали хороший урожай огурцов, помидоров, сладкого перца, капусты и тыквы, который — как и урожаи последующих лет — практически целиком уходит на внутреннее семейное потребление и на кошерные кухни поселковых образовательных учреждений.

В перспективе община планирует открыть в поселке технологические комплексы, например, по производству экологически чистого кошерного сыра или соевого молока, которые поступали бы в киевские магазины, но на данном этапе о самоокупаемости деревни речь не идет. Поселок изначально задумывался как благотворительный проект, причем не только в базовом смысле этого слова: приютить, накормить, дать образование и профессию евреям, бежавшим от войны на востоке Украины. Эта задача, в целом, решена — тем более, что поток беженцев уменьшился. При этом в деревне продолжают принимать тех, кто оказался в беде, например, потерял работу во время карантина, поэтому все квартиры и комнаты в общежитии заняты почти на 100%. Но это уже не единственная, а возможно — и не главная функция проекта.

Более важной задачей, насколько можно судить по высказываниям членов семьи Асман и их сотрудников, является не просто создание живого (а не квази-туристической «демоверсии») (нео)традиционного еврейского штетла, а превращение его в полноценный этно-религиозный центр и символ заботы о ближнем. «Спасти и накормить людей — означает добиться и физического, и духовного возрождения [общины], — заметил раввин Моше Реувен в интервью журналу Foreign Policy в августе 2016 года^[20]. — Мы намерены не заставлять, а вовлекать. Быть жителем Анатевки — означает жить в соответствии с обычаями хасидизма и нормами практикующей ортодоксальной иудейской общины». Что на практике, среди прочего означает кошерную кухню, скромную одежду, соблюдение заповедей Шабата и еврейских праздников, религиозное образование, регулярные молитвы в миньяне и т.п. Все это, по замыслу инициаторов, является факторами формирования религиозного образа жизни у людей, поколениями лишенного такого опыта в советскую эпоху.

Похоже, что данный подход в той или иной мере принимают и спонсоры общины. Во всяком случае, те из них, с которыми в мае 2019 года беседовал автор этой статьи, признавали, что рассматривают свою финансовую помощь проекту не столько как акт благотворительности, а как «капиталовложение в еврейское будущее» местных общин. Борис Ложкин, которого цитирует киевский сайт Свои.City, так озвучил эту идею: «Я поддерживаю этот проект не первый год и считаю, что Анатевка — это одна из самых мощных достопримечательностей, еврейский проект по восстановлению традиционного [уклада] украинско-еврейской жизни. Анатевку нельзя представить в Западной Европе. Думаю, это будет место еврейской жизни на карте мира, куда будут ездить верующие евреи и не только евреи»^[21].

Что имеется в виду под «традиционным украинско-еврейским жизненным укладом» (кроме, разумеется, религиозного компонента, соответствующего идеологии ХАБАДа) пока не вполне очевидно. Разработка концепции еврейского местечка ХХI века еще не завершена. При этом ясно, что речь не идет о полноценном возрождении местечковой культуры и быта вековой давности. Об этом свидетельствует и невысокий статус идиша в Анатевке. Это важный культурный компонент традиционного местечка, но при всем пиетете к нему в ХАБАДе (без идиша невозможно изучение наследия хасидизма), в жизни поселка он не играет большой роли.

Предварительные итоги

Так какой же социологический феномен представляет Анатевка — в определении раввина Моше Реувена Асмана, «сказочный город мечты, где спасают людей, дают им будущее и объединяют прошлое и настоящее»? К 2019 году, полагает журналист Ш. Бриман, «Анатевка превратилась в пригородную общину-«спутник», связанную духовной «пуповиной» и человеческими контактами с Центральной синагогой Бродского в столице Украины». В то время как раввин Моше Асман возглавляет столичную общину, два его сына живут со своими семьями в Анатевке, помогая отцу руководить «еврейской деревней» — и это видится Бриману важным маркером.

На практике дальнейшее развитие процесса может идти в одном из двух противоположных направлений. Итог первого из них Асман описал в беседе с французским журналистом Бенуа Виткиным (Benoît Vitkine). Раввин хотел бы не просто закрепить в поселке семьи беженцев, но и сконцентрировать там большинство членов своей киевской общины, добившись для Анатевки официального муниципального статуса^[22]. Если таковы истинные намерения инициаторов проекта (что представляется сомнительным), то идея создания современного штетла на базе пригородного гетто — или, если угодно, диаспоральной версии религиозного кибуца, не выглядит реалистичной.

Вторая возможная версия — это превращение первой за столетие новой еврейской деревни в своего рода «ресурсный центр» городской общины ХАБАДа, призванный готовить новое поколение последователей и административных кадров. (В этом случае о переходе поселка на самообеспечение в ближайшей перспективе говорить не приходится). Таким образом, Анатевка станет институциональным компонентом оформившейся в Украине и СНГ модели лидерства раввинской элиты в рамках еврейского сегмента украинского гражданского общества^[23].

Иными словами, речь идет о видении, полностью связывающим будущее местного еврейства с перспективами и судьбой страны пребывания. В упомянутом интервью французскому изданию Le Monde в 2017 году раввин Асман заявлял, что «если начнется новая волна массовой еврейской эмиграции, это станет не просто плохим знаком, а трагедией для Украины. Но если мы покажем, что мы, евреи, можем что-то построить, это будет означать, что вся Украина может построить будущее»^[24]. При этом лидеры общины настаивают, что Анатевка — ни в коем случае не антисионистский проект. По их словам, людей не отговаривают от репатриации, а наоборот, помогают всем желающим подниматься на Святую Землю, но уже с укрепившимся еврейским самосознанием. А выпускники школы «Мицва» — это будущая еврейская элита Украины, поддерживающая крепкие связи с Израилем.

Заключение

Так или иначе, сегодня сложно сказать, в каком направлении будет развиваться проект, инициированный харизматическими лидерами, для которых слово «нельзя» означает «может быть», а ответ «невозможно» — приглашение подумать о креативном решении проблемы.

Если вернуться к упомянутым в начале статьи удобным историческим аналогиям (usable past), Анатевка не соответствует ни одной из известных в еврейском национальном движении поселенческих моделей. Она далека не только от сионизма или территориализма, но и от наиболее близкой к замыслам отцов-основателей современного местечка версии автономизма, воплощенной в земледельческих еврейских колониях Крыма и Северного Причерноморья середины ХIХ века — 1920-1930 гг.

Похоже, что ближайшей аналогией этой идеи (причем, не факт, что именно эти аналогии инициаторы имели в виду) являются поселения, основанные Еврейским колонизационным обществом. Включая партнерство в ЕКО международных и российских еврейских гвиров (французский Гирш и российский барон Гинцбург) и сотрудничество на благо Анатевки евреев — крупных бизнесменов, входящих в руководство ведущих еврейских «зонтичных» организаций и/или лидеров постсоветских еврейских общин.

Термин «новое местечко» несет, в данном случае, фигуральную нагрузку. Проект стал ответом на удовлетворение оперативных житейских потребностей определённых групп еврейского населения, решение которых инициаторы «упаковали» в близкие им идеологические доктрины «поселенчества» и «штетла», автоматически сообщающие этой инициативе позитивный имидж.

Основатели Анатевки считают ее примером ответа на вызовы, стоящие перед новой локальной (в наших терминах, «этно-гражданской») группой — «украинского еврейства», а также решения проблем общеукраинского значения.

Одновременно они видят свою инициативу кузницей будущих национальных и общинных элит. Так, духовный лидер Анатевки, как было сказано, полагает, что поселок станет центром подготовки еврейских лидеров Украины.

В хозяйственном смысле Анатевка и близкие к ней инициативы в диаспоре развиваются как единицы, встроенные в экономику своей страны и, по крайней мере, на этом этапе, не самодостаточны. В отличие от поселенческих проектов Эрец Исраэль и диаспоры первого и частично второго поколения они также не проходят под лозунгом «возвращения на землю». Помимо приусадебных участков с цветниками, огородами и деревьями, речь может идти разве что о вспомогательном производстве по переработке собственной и поставляемой сельхозпродукции.

Разница между Анатевкой и новыми поселенческими инициативами русскоязычных евреев в Израиле (например, «Наш дом в Галилее», описанной в другой нашей статье) в том, что еврейская деревня в Украине еще долго будет зависеть от внешней благотворительности. (Местная бюрократия почти не мешает, поэтому все вопросы решаются быстро, но мало чем может помочь).

Поэтому пока невозможно предугадать судьбу представленной в статье еврейской поселенческой инициативы XXI века — обретет ли она долгосрочную перспективу или останется историческим курьезом. Иными словами, станет ли этот проект началом масштабного движения нового типа, или маргинализируется, если у спонсоров иссякнет интерес финансово поддерживать свое детище.

Однако, в любом случае, речь идет об интереснейшем социологическом и еврейском феномене новейшего времени, достойном вдумчивого академического и прикладного изучения.

1 |  См. например: Anna Shternshis, “White Piano in a Shtetl: Material Culture and Ethnic Identity in the Post-Soviet Jewish Urban Community “, Jewish Social Studies, Vol. 16, No 2 (Winter 2010), pp. 111-126; Дымшиц В., «Реценцзия на: Jeffrey Veidlinger. In the Shadow of the Shtetl (Bloomington; Indianapolis: Indiana University Press, 2013)». Антропологический форум, № 26 (2015), сс. 296-302

2 |  См. например, Бондаренко Д. «Призраки прошлого»: историческая память как фактор взаимовосприятия африкано-американцев и современных мигрантов из Африки в США»,  Антропологический форум. 2015. № 26, сс. 87-126

3 |  David G. Roskies, The Jewish Search for a Usable Past (The Helen and Martin Schwartz Lectures in Jewish Studies, 1998) Bloomington: Indiana University Press, 1999

4 |  Исраэль Барталь. От общины — к нации. Евреи Восточной Европы в 1772 — 1881 гг. Тель-Авив: Изд-во Министерства обороны Израиля, 2002 (на иврите). В русском переводе: Иерусалим — Москва: «Мосты культуры — Гешарим», 2007

5 |  Baruch Gur-Gurevitz. Open Gates: The Inside Story of Mass Aliya from the Soviet Union and its Successor States (Jerusalem, The Bialik Institute, 1996)

6 |  Крупник И., «Как мы занимались историей и этнографией. К тридцатилетию Еврейской историко-этнографической комиссии 1981-1990». Советская иудаика: история, проблематика, персоналии. Ред. М. Куповецкий. Иерусалим — Москва: Гешарим, 2017, сс. 286-360

7 |  Mordechai Altshuler, “Soviet Jewry — A Community in Turmoil”, in Robert S. Wistrich (Ed.), Terms of Survival – The Jewish World Since 1945 (London: Routledge, 1995), pp. 195-230

8 |  Eli Lederhendler, The Road to Modern Jewish Politics. Political Tradition and Political Reconstruction in the Jewish Community of Tsarist Russia (Oxford: Oxford University Press, 1989)

9 |  Натанс Б. За чертой: евреи встречаются с позднеимперской Россией. — М.: РОССПЭН, 2007

10 | Подробнее см. Ханин В. (З.), «В поисках общины. Модели возрождения организованной еврейской жизни в позднем СССР и постсоветских странах», Диаспоры. Москва, 2011, № 2, сс. 64-79; Baruch Gur-Gurevitz, Open Gates: The Inside Story of Mass Aliya from the Soviet Union and its Successor States (Jerusalem, The Bialik Institute, 1996)

11 | Дубнов, С.М., Письма о старом и новом еврействе (1897 — 1907). С.-Петербург: Общественная польза, 1907

12 |  Первое издание на немецком языке: «Autoemancipation!» Mahuruf an Seine Stammesgenossen von einem russischen Juden, Berlin, Comissions-verlag von W. Iasleib, 1882

13 |  Марундик Е. Городок всемирного масштаба. — Биробиджан: издательский дом «Биробиджан», 2018

14 |  Подробнее о еврейских национальных районах в СССР см.: Пасик Я., «Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма», http://evkol.ucoz.com; Бренер И., Страна Биробиджан. — Биробиджан: ПГУ им. Шолом-Алейхема, 2013;  Гуревич В.С. Еврейская автономная область: из прошлого в настоящее. Биробиджан — Хабаровск, 2020

15 |  Ханин В. и Чернин В., «Дом в Галилее»? Русско-еврейский сионизм третьего поколения». Евреи Европы и Азии: состояние, наследие и перспективы, Т. 2 (2019-2020/5780). — Иерусалим и Герцлия: Институт евро-азиатских еврейских исследований (Герцлия) — Еврейский университет в Иерусалиме, 2020, сс. 247-270

16 |  Эта часть статьи написана с использованием материала очерка журналиста Шимона Бримана «Анатевка: феномен возрождения еврейского местечка Украины в условиях войны 2014 — 2019 годов» (архив ИЕАЕИ, март 2019), а также личных наблюдений автора статьи и его интервью с инициаторами проекта в мае 2019 года

17 |  Stephanie Baker and Daryana Krasnolutska, “Rudy Giuliani Has Curious Links to a Jewish Village in Ukraine”, Blomberg, November 27, 2019

18 |  Vladimir (Ze’ev) Khanin, “Money and Politics: Notes on the Revival of Jewish Communities in Post-Communist Ukraine”, Shvut: Studies in Russian and East European Jewish History and Culture (Tel-Aviv) 9/25 (2000), pp. 205-220

19 |  См. например: «Вчера состоялось торжественное открытие синагоги «Теилат Ашем» в Анатевке», 01 Марта 2016/21 Адар 5776 г. http://www.sinagoga.kiev.ua/node/8374

20 |  Linda Kinstler, “Fiddler on the Front Line”, The Foreign Policy, August 10, 2016

21 |  Цит. по: «Мэр — адвокат Трампа и протекция Ложкина. Как живут евреи в поселении переселенцев под Киевом», Свои.City, 26.07.2020 https://svoi.city/read/korotko/92087/reportazh-iz-evrejskoj-obschini-pereselencev-v-anatevke

22 |  Цит. по: Benoît Vitkine, “En Ukraine, retour à Yiddishland [В Украине возвращаются в «Идишланд»],” Le Mond, 25 Janvier 2017, https://www.lemonde.fr/m-actu/article/2017/01/25/en-ukraine-retour-a-yiddishland_5068631_4497186.html

23 |  Vladimir (Ze’ev) Khanin, “A Rabbinical Revolution? Religion, Power and Politics in the Contemporary Ukrainian Jewish Movement”, Jewish Political Studies Review, Jerusalem, 10, Nos. 1-2 (Spring 1998), pp. 73-91

24 |  Цит. по: Vitkine, “En Ukraine, retour à Yiddishland”