Инструменталистские теории политизации этничности применимы в полной мере и к российскому еврейству. Анализ указывает также на необходимость разграничения терминов «политизация этничности» и «этнополитическая мобилизация»: последняя предполагает политическое целеполагание, которое в российском случае в основном отсутствует. Интервью позволяют сделать вывод о двойственной роли иудаизма в политизации российской еврейской общины. С одной стороны, как сугубо религиозная практика он достаточно малозначим в силу сохраняющегося шлейфа советского секулярного проекта; с другой стороны, именно религиозные организации выступили в качестве организационного каркаса возродившейся в 1990-е годы общинной жизни, предоставив ресурс как для потенциального политического объединения, так и для неполитической инкапсуляции и своеобразной «внутренней эмиграции». Двойственна также и роль Государства Израиль: будучи, наряду с религиозными практиками, объединительным фактором, обеспечивающим идеологические и финансовые ресурсы и «иллюзию безопасности» для поддержания активного этнического самосознания, Израиль естественным образом «оттягивает» потенциально политически активных евреев из России, стимулируя репатриацию. Саму же необходимость и возможность политизации еврейской этничности в России эксперты оценивают достаточно скептически, в целом разделяя тезис о том, что политизация ставит активную часть общины перед выбором между компонентами классической триады А. Хиршмана: «голосу» и «верности» указанная часть еврейства в свете событий последних лет всё чаще предпочитает «выход».

Введение

Уже в 1970-е гг. этническая идентичность, изначально находившаяся исключительно под прицелом антропологии, попадает в поле зрения политической науки, и возникают такие термины как «этническая политика» и «политизация этничности».[1]

Политизация этничности направлена на наделение феноменов, имплицитно понимаемых как «этнические», политическим значением, с целью оказания влияния на процесс принятия решений. В диаспоральных сообществах этнополитическая мобилизация обладает специфическими чертами – особенно в рамках таких политических систем, которые не подразумевают функционирование этнических и диаспоральных политических партий. Представляется, что существующие теории политизации этничности можно применить и к миру русскоязычного еврейства.

Этническая политика онлайн

Еврейская этничность способна политизироваться с опорой на такие факторы как религия, культура, отношение к Израилю. Обзор коллективного этнически мотивированного политического поведения должен включать множество аспектов, однако в первой части данного материале мы ограничиваемся публичными проявлениями этничности в онлайн-пространстве. Для изучения русскоязычных сообществ в наибольшей степени подходит социальное медиа (social media site) «Вконтакте»: в 2021 г. в России там было зарегистрировано около 72 миллионов пользователей, в то время как на Facebook – только 8,9 миллионов. Для данного небольшого исследования мы выбрали паблик «Шахар – Израиль у тебя на странице»: учитывая, что у него около 52 300 подписчиков, это самое большое открытое онлайн-сообщество в «ВК» (для сравнения, официальная русскоязычная страница «Сохнута» в той же сети имеет лишь около 29 900 подписчиков). Администраторы страницы заявляют о её праволиберальной и секулярно-сионистской ориентации, она также тесно связана с «Бейтаром» и партией «Ликуд». Таким образом, можно уже на этом этапе предположить, в каком направлении этничность может здесь политизироваться, вопрос в том, какими средствами. Поскольку «Шахар» — не государственное учреждение, он располагает лишь дискурсивными средствами политизации этничности, в то время как административные ему недоступны. Так что мы сосредоточимся на дискурсе.

Наряду с постами, посвящёнными еврейским праздникам, встрече Субботы, старым и новым фотографиям улиц израильских городов и природы Страны (комментарии под подобными постами часто отключены), на странице также публикуются фотографии знаменитостей еврейского происхождения (к примеру, Альберта Эйнштейна или Голды Меир) или симпатичных девушек в форме ЦАХАЛа. Кроме этого, сообщество освещает некоторые новостные поводы – преимущественно перепечатывая или переводя сообщения российских и израильских новостных ресурсов, таких как «Вести» или «9 канал». Пример подобного сообщения – пост, посвящённый новой редакции закона о гражданстве, которая ограничивает воссоединение семей палестинских арабов, опубликованный 12.03.2022.[2] Из 24 комментариев под этим постом 10 содержали положительную оценку документа (предложенного в нынешней форме правыми партиями «Ямина» и «Ционут Датит»), 7 – негативную, 7 – нейтральную (включая один, вероятно, автоматически сгенерированный комментарий о «страданиях детей Донбасса»). Новость от 09.03.2022 об учреждении специальной постоянно действующей комиссии СПЧ ООН по расследованию обвинений против Израиля[3] удостоилась 9 ответов; 8 негативно оценивали позицию ООН, 1 был предположительно сгенерирован автоматически в поддержку Украины. С начала 2020 г. во многих публикациях внимание уделялось пандемии Covid-19 и мерам, которые в связи с ней принимало израильское правительство. Кроме того, небольшая, но относительно постоянная доля постов (примерно 1-2 в месяц, помимо текстов о религиозных праздниках) посвящается религиозной жизни Израиля: реформе религиозных советов, проблемам кашрута, и т.д.

Показательно, что из множества постов, опубликованных после начала полномасштабного вооружённого конфликта в Украине, лишь в нескольких он прямо или косвенно упоминался. Речь в таких текстах шла об 1) украинских беженцах в Израиле (нейтрально), 2) эвакуации детей из еврейского приюта в Украине (позитивно), 3) фотографиях российской журналистки и политического деятеля Ксении Собчак в аэропорту им. Бен-Гуриона (нейтрально, но с саркастическим оттенком), 4) попытках найти отсутствующие на деле «еврейские корни» с целью эмиграции из стремительно милитаризующейся России (негативно), 5) встрече премьер-министра Нафтали Беннета с российским президентом (нейтрально), 6) просьбе премьер-министра, обращённой к членам правительства, не давать публичных оценок войне в Украине (нейтрально), 7) массовой репатриации из Украины (нейтрально).

Вкратце, сообщество политизирует еврейскую этничность преимущественно путём отождествления её с израильской идентичностью. Об этом свидетельствует и само название паблика: он называется не просто «Шахар», но «Шахар – Израиль у тебя на странице». Евреи рассматриваются как часть израильского нарратива, независимо от их действительного места проживания. Среди подписчиков страницы преобладает умеренно правая русскоязычная аудитория, и тенденция к секьюритизации «арабского присутствия» в Израиле, равно как и общая негативная оценка нееврейской деятельности в Стране, очевидны. Выстраивая этнополитический нарратив, паблик следует стратегии официального израильского дискурса, а именно объединяет религиозную и секулярную символику. В случае российских евреев речь часто идёт о «светской религии», то есть о «наборе символов и ценностей, как религиозных, так и светских, которым члены сообщества придают большое значение».[4] Подобный «светский иудаизм» подразумевает уважительное внимание к таким объектам как Тора, Шабат, религиозные праздники и т.д., которые наряду с сугубо религиозными коннотациями приобретают символическую и этническую значимость. Таким образом, в случае «Шахара» присутствуют все три неинституциональных дискурсивных стратегии политизации еврейской этничности: этнизация религии, политизация культуры и актуализация «триадической конфигурации» (отношений в «треугольнике», который, по Р. Брубейкеру, формируют 1. «национализирующееся государство», 2. этническое меньшинство, в нём проживающее, 3. «внешняя национальная родина» этого меньшинства).

Администрация страницы не уделяет большого внимания российской политике – как внутренней, так и внешней; если политические события в РФ не отражаются непосредственно на жизни еврейской общины, они неинтересны модераторам и создателям контента. Тем не менее, некоторые комментаторы и подписчики, очевидно, в большей степени обеспокоены событиями в собственных странах проживания, и часто, насколько мы можем судить, их комментарии не удаляются.

Из множества вопросов, которые нам гипотетически могут задать в рамках обсуждения данной темы, попробуем ответить на два наиболее очевидных. Во-первых, если речь в такой мере именно об Израиле, почему мы по-прежнему говорим о политизации именно еврейской идентичности, а не израильской? Действительно, в фокусе внимания идентичность именно еврейская, поскольку политизация в данном случае направлена на русскоязычное еврейство, вне зависимости от страны проживания. В дискурсе «Шахара» еврейская этническая идентичность неотделима от израильской национально-государственной идентичности. Дискурс этот сравним, к примеру, с деятельностью интернет-сообществ, представляющих армянскую, эстонскую, польскую диаспору: они также задействуют нарратив неразрывной связи между, с одной стороны, отдельными членами этнической группы за рубежом и, с другой стороны, (часто идеализируемой) родиной. Также стоит иметь в виду, что «Шахар» действует не только онлайн, но и оффлайн, физически базируясь в России и организуя различные мероприятия (встречи, лекции, праздники, тренировки), которые направлены на популяризацию еврейской культуры и Израиля в Москве и других крупных российских городах.

Другой возможный вопрос – может ли описанная здесь стратегия быть обозначена как этнополитическая мобилизация. Ответ отрицательный. Термины «политизация этничности» и «этнополитическая мобилизация» чаще всего действительно весьма близки по практическому наполнению, но не во всех ситуациях. Если политизация этничности направлена не на побуждение индивидов или группы к конкретным совместным действиям, но лишь на поддержание и развитие их идентичности как коллективного политического субъекта, то она «мобилизацией» называться не может. Скорее в таком случае речь идёт об актуализации этнической идентичности (даже если она происходит в политическом контексте) – ибо этничность представляет собой лишь одну из «матрёшек идентичности» и до поры до времени может пребывать в «спящем» состоянии.

Результаты интервьюирования

Чтобы верифицировать свои наблюдения, суммированные выше, мы взяли восемь полуструктурированных интервью (в устной и письменной форме) у экспертов в области еврейского этнического активизма на постсоветском пространстве. Среди информантов – шесть представителей академического сообщества и два общественных деятеля. Учитывая особенности внутриполитической ситуации в РФ, мы сохраняем анонимность экспертов, поэтому здесь они цитируются как «эксперт 1», «эксперт 2» и т.д. Мы попросили их ответить на следующие вопросы:

1. Какова роль иудаизма в политизации этничности российского еврейства?
2. Какова роль Израиля в гипотетической трансформации российских еврейских общин в политическое сообщество?
3. В целом, какие стратегии политизации этничности могут считаться наиболее эффективными в случае российского еврейства?

Ответы на первый вопрос оказались весьма разнообразны, но позволили выделить два основных тренда – как в действительной роли религии в российской еврейской жизни, так и в оценке этой роли экспертным сообществом. С одной стороны, эксперты склонны приписывать «настоящему» иудаизму весьма незначительное влияние на современную еврейскую этничность, что связано с подавлением его в советском еврейском дискурсе: действительно, «советские евреи в силу государственного атеизма были преимущественно группой этнической, а не религиозной (что в общем-то нонсенс)» (эксперт 1). Также стоит принимать во внимание, что сейчас иудаизму повсеместно приходится соревноваться за лояльность с моделями территориальной и политической нации, и что лишь меньшая часть российских евреев, собственно, придерживается веры предков (13-20 %, по оценке эксперта 4). С другой стороны, именно иудаизм «стал идеологической основной для восстановления еврейской идентичности, разрушенной в советский период»; еврейская традиция стала использоваться «как объединяющий, идентифицирующий и деассимилирующий фактор» (эксперт 5). Именно «еврейские общины как институции, особенно если говорить о зонтичных структурах, вне зависимости от вовлеченности рядовых членов общины, стали участниками политического процесса в своих странах» (эксперт 3). Эксперт 8 добавил к изложенному важный нюанс: сейчас иудаизм может восприниматься либо в рамках «модели Российской Империи», способствуя добровольной инкапсуляции общин в «культурные гетто», либо в рамках «модели СССР», служа своеобразным символом несогласия с доминирующим государственным дискурсом (последний тренд может быть актуализирован динамикой 2022 г.).

Ответы на второй вопрос разделились по признаку взгляда на Израиль как на активный субъект либо как на фоновый фактор. В первом случае Израиль в основном рассматривается как актор, «оттягивающий» политически активных евреев из страны проживания (эксперт 3). Все действия Израиля должны рассматриваться сквозь призму потенциальной алии, и Страна не заинтересована в активизации политического участия в галуте – если только мы не рассматриваем репатриацию в качестве «политического действия, создающего “значимое отсутствие”» (эксперт 6). Тем не менее, наряду с поощрением репатриации, Израиль «обеспечивает существование еврейских организаций как финансово, так и идеологически», таким образом одновременно поощряя поддержание этнического самосознания, без которого репатриация вряд ли возможна (эксперт 5). Если же респонденты рассматривают Израиль в качестве фонового, контекстуального фактора, то вновь вспоминается советское «наследие»: «в прошлом в еврейской традиции Земля Израиля играла огромную роль, но в СССР (…) эта традиция была сильно нарушена» (эксперт 4). Тем не менее, в постсоветские годы Израиль «создавал для российских евреев иллюзию защищенности и безопасности» (эксперт 5), и они часто рассматривались внешним наблюдателем как «местный придаток Израиля» (эксперт 3). Причины постсоветской алии в большинстве случаев были либо идеологически-сионистскими, либо экономическими. Подобная картина стремительно меняется, начиная с 2014 г.; в том числе знаковой представляется кампания 2022 г. против «Сохнута»: «мы вернулись в советское время, когда алия была демонстративной политической акцией» (эксперт 8).

Третий вопрос был умышленно сформулирован довольно размыто, чтобы выяснить, что респонденты думают о политизации еврейской этничности «вообще». Сыграла здесь свою роль и неизбежная неоднозначность в определении политизации как таковой. Эксперты были осторожны в оценках самой возможности и необходимости политизации российского еврейства – несмотря на то, что первые два вопроса подобных сомнений не вызвали. Процитируем несколько ответов: «У русскоязычного еврейства, в отличие от начала XX в., сейчас нет акторов политизации» (эксперт 1). «Там, где начинается политизация этничности русскоязычных евреев, заканчивается их “срок годности” на постсоветском пространстве и начинается репатриация (…). Евреи не образуют влиятельную политическую силу на постсоветском пространстве. С ростом этнического и политического самосознания они просто уезжают. Оставшаяся часть вновь превращается в “евреев молчания” советской эпохи» (эксперт 6). «Я бы задал вопрос – а почему политизация этнической идентичности русскоговорящих евреев является желательной? Я бы скорее предложил противоположную стратегию – «дерусификацию» постсоветских евреев, с их кристаллизацией как локальных этнокультурных групп в либеральных зонах местных политических спектров (…). В то же время создание отдельных еврейских политических организаций ни возможно, ни желательно» (эксперт 3).

Наряду с высказыванием сомнений по поводу необходимости политизации этничности (сомнения, впрочем, частично были вызваны смешением этого термина с этнополитической мобилизацией), эксперты предложили уделять большее внимание нюансам. «Всё зависит от целей конкретного актора» (эксперт 2). «Стратегический выбор зависит от баланса между центробежным и центростремительным векторами. Либо ты идентифицируешь себя с либеральным лагерем и пытаешься уехать из страны или выстроить какой-то modus vivendi для выживания (…). Либо ты уходишь во “внутреннюю эмиграцию”, окукливаешься в религии и культуре, тихо принимаешь происходящее в стране» (эксперт 8).

Выводы

Основной вывод, который следует из этого небольшого обзорного исследования, – к этнополитической динамике российского еврейства могут с относительной лёгкостью быть применены основные теории политизации. Этничность, определяемая как совокупность культурных отличительных черт, воспринимаемых как наследуемые, может быть политизирована путём задействования ограниченного набора стратегий, и уникальность «еврейского случая» не стоит преувеличивать. Диаспоральная идентичность подразумевает, как правило, что соответствующая этническая группа может быть помещена в «триадическую конфигурацию» Р. Брубейкера – что в случае евреев стало возможным с момента создания Государства Израиль. Теперь евреи часто рассматриваются в качестве носителей как еврейской, так и израильской идентичности, даже если живут в России, Беларуси, Украине или Молдове. Религия, которая на протяжении столетий была основным определяющим фактором принадлежности к еврейству, для многих потеряла значение как сугубо духовная практика, но по-прежнему представляет собой важный ресурс символической политики и идентитарного строительства. Административная политизация этничности в настоящее время не стоит на повестке дня во всех странах, где есть крупные русскоязычные еврейские общины (за исключением, разве что, инерционно-символической политизации в Еврейской автономной области, где еврейское присутствие незначимо), как и создание «еврейских» политических партий. Таким образом, в рассматриваемом случае политизация этничности может быть лишь дискурсивной и неинституциональной и осуществляться по относительно традиционным каналам – таким как этнизация религии, политизация культуры и актуализация «триадической конфигурации».

Описанный здесь случай интернет-сообщества «Шахар» демонстрирует практическую применимость выжеизложенных теоретических построений, а также подтверждает, что в случае русскоязычного еврейства мы едва ли можем говорить об «этнополитической мобилизации». В настоящее время в постсоветских странах, за исключением Украины, не наблюдается таких конкретных целей, для которых еврейская этничность может быть «мобилизована» (хотя в период крупных политических преобразований, таких как революция 1917 г. или распад СССР, это с ней происходило, так что гипотетически возможность сохраняется). Скорее можно говорить о (ре)актуализации еврейской этничности, пробуждении «спящей красавицы» (или же поддержании её в бодром состоянии).

Полуструктурированные экспертные интервью также частично подтверждают вышесказанное. Эксперты указывают на двойственную роль иудаизма, заключающуюся в, с одной стороны, небольшом его значении как религиозной практики (для российских евреев), но с другой стороны, большом потенциале как для политизации (в качестве объединяющей символической структуры), так и для деполитизации (в качестве канала для «самоинкапсуляции» и «внутренней эмиграции»). Роль Государства Израиль в политизации этничности также неоднозначна: с одной стороны, Израиль даёт диаспоральным общинам чувство сопричастности и безопасности, а также зачастую и ресурсы для финансового и идеологического выживания. С другой стороны, основная цель израильской политики по работе с диаспорой – это привлечение активных евреев на историческую родину, подразумевающее деполитизацию общин в галуте. В том же ключе оценивается и само понятие политизации и/или этнополитической мобилизации: эксперты сомневаются в необходимости политизации этничности в диаспоральных еврейских общинах, учитывая, что многие политически активные евреи вынуждены выбирать из классической триады Альберта Хиршмана «Выход, голос и верность»[5] опцию «выхода» и уезжать в Израиль.

Что может предпринимать Израиль в этих условиях? Сложившаяся за последние десятилетия практика – поддержка этнокультурной неполитической самоорганизации и стимулирование репатриации – уже принесла свои плоды и, надеемся, будет приносить их и далее. События 2022 г. продемонстрировали со всей возможной ясностью, что израильская политика в отношении российского еврейства должна исходить из гиппократовского принципа «не навреди». Поэтому любую деятельность, которую гипотетически можно охарактеризовать как «политическую», стоит исключить из повестки – дабы Израиль и российский сегмент диаспоры вновь не оказались разделены железным занавесом. Другое дело, что границы «политического» в современных российских практиках оказываются максимально размыты, и под удар попадают такие неполитизированные и ранее «неприкосновенные» организации, как «Сохнут». Представляется, что в такой ситуации работает и другой принцип – «надейся на лучшее, готовься к худшему», и первостепенной задачей остаётся сохранение действующих механизмов репатриации в условиях возможных рисков, а также возросшей нагрузки на соответствующие государственные органы.

[1] К наиболее значимым академическим трудам по этнической политике, опубликованным в 1960-1980-е гг., относятся, к примеру: Raymond E. Wolfinger, “The Development and Persistence of Ethnic Voting”, American Political Science Review, 1965, Vol. 59, No. 4, pp. 896-908; Don Handelman, “The Organization of Ethnicity”, Ethnic Groups, 1977, Vol. 1, No. 1, pp. 187-200; Joseph Rothschild, Ethnopolitics: A Conceptual Framework (New York: Columbia University Press, 1981).

[2] https://vk.com/wall-23953205_1229677

[3] https://vk.com/wall-23953205_1229190

[4] Elena Nosenko-Stein, “Inventing a ‘New Jew’: The Transformation of Jewish Identity in Post-Soviet Russia”, in Zvi Gitelman (Ed.) The New Jewish Diaspora: Russian-Speaking Immigrants in the United States, Israel, and Germany (New Brunswick: Rutgers University Press, 2016), p. 206.

[5] См.: Альберт Отто Хиршман, Выход, голос и верность. Реакция на упадок фирм, организаций и государств(М.: Новое издательство, 2009).