Переживания на тему цивилизационного выбора в пользу пантюркизма или исламских ценностей перестали быть значимым фактором во внешней политике стран Центральной Азии. Им на смену пришел чистый прагматизм. Политические элиты региона прежде всего заинтересованы в структурной перестройке своих экономик, в получении инвестиций, особенно технологических, и в развитии человеческого капитала. Они понимают, что исламские страны мало чем могут помочь в этой области, поэтому стараются дистанцироваться от Ближнего Востока и его конфликтов.

Разговоры о геополитическом соперничестве России, Китая и Запада в Центральной Азии стали настолько привычными, что почти вытеснили представление о том, что исторически и культурно этот регион тяготеет совсем к другой части света – к Ближнему Востоку. В начале 1990-х годов после распада СССР «исламское пробуждение» было одной из главных тем в общественной жизни Центральной Азии, а руководителям недавно ставших независимыми государств приходилось вырабатывать новую мусульманскую повестку.

Тогда в регионе начали активно работать арабские религиозные фонды, которые заявляли о «единстве уммы» и стремились расширить свое влияние на местных верующих через сеть медресе и преподавание Корана по лекалам арабских богословов. Другой влиятельной идеей стал пантюркизм. Тут вдохновителем выступала Турция, готовая объединить тюркское население Центральной Азии под своим лидерством. Однако серьезного сближения между странами Центральной Азии и Ближнего Востока так и не произошло – с одним исключением. Парадоксальным образом самым привлекательным партнером на Ближнем Востоке для Центральной Азии оказался Израиль, в результате чего регион превратился в самую произраильскую часть исламского мира.

Неликвидная солидарность

Страны Центральной Азии довольно быстро разочаровались в возможностях сотрудничества с мусульманским Ближним Востоком. Молодым государствам, совсем недавно избавившимся от влияния одного старшего брата в лице СССР, не улыбалось попасть в зависимость от другого, теперь уже в лице исламских фундаменталистов из арабских стран. Центральноазиатские режимы старались как можно быстрее убедить своих зарубежных партнеров отказаться от покровительственного тона: они желали разговора на равных.

Вскоре выяснилось, что с точки зрения государственного развития Ближний Восток мало что может предложить Центральной Азии. Страны обоих регионов сближает немало общих черт, но это скорее общность проблем, а не общность интересов.

Как на Ближнем Востоке, так и в Центральной Азии идет неконтролируемый и чреватый конфликтами приток населения из неблагополучных сельских районов в крупные города. Также оба региона постоянно сталкиваются с угрозой нехватки продовольствия из-за неэффективного использования трансграничных рек и истощения водных ресурсов, но ни та, ни другая сторона пока не смогли найти эффективного решения этих проблем.

Еще одно важное сходство Ближнего Востока и Центральной Азии – это ключевая роль армии и спецслужб в обеспечении стабильности режимов. В обоих регионах ведущие политики и правящие элиты во многом формируются из представителей спецслужб, и именно они разрабатывают правила игры во внутриполитической и экономической жизни своих стран. Однако при всей схожести режимы такого рода обычно не заинтересованы в развитии связей с соседями и относятся к любым внешним контактам с большим подозрением.

Наконец, сами арабские страны оказались неготовыми к использованию мягкой силы в Центральной Азии. Лучше всего об этом свидетельствуют слабые позиции в регионе арабских (и персидских) СМИ. Центральноазиатская аудитория катарского телеканала Аль-Джазира (Al-Jazeera), влиятельного проводника происламской точки зрения, очень мала: канал не вещает ни на русском, ни на одном из местных языков. Те жители Центральной Азии, которые могут читать новости по-английски, совсем не обязательно обращаются за информацией именно к нему.

В результате, уже в середине 2000-х годов отношение Центральной Азии к ближневосточной повестке кардинально изменилось. Узбекистан разочаровался как в пантюркизме, так и в ставке на религиозную составляющую в международных отношениях. Ташкент начал энергично сворачивать активность арабских религиозных фондов и закрывать медресе. Дело дошло до того, что Узбекистан перестал отправлять местных духовных лиц на учебу в ближневосточные религиозные институты, по сути, вернувшись к советской практике, когда имамы готовились внутри страны.

Казахстан, благодаря росту цен на энергоресурсы и общему укреплению национальной экономики, давно уже не нуждается в менторах, и сам проводит активную внешнюю политику. В Таджикистане многолетняя гражданская война надолго отпугнула от исламских идей и власти, и значительную часть общества. В Туркмении безграничный культ личности Ниязова не оставлял пространства для религиозной жизни. Политическое руководство стран Центральной Азии осознало, что слова о солидарности с уммой неликвидны и что за ними ничего не стоит, кроме эмоций, а наполнить эмоциональный фон реальным сотрудничеством страны арабского Ближнего Востока не готовы.

«Арабская весна» и ее последствия

Одно из главных различий между двумя регионами заключается в том, что на Ближнем Востоке светский государственный строй с примесью арабского национализма баасистского толка почти повсеместно потерпел крах, а в Центральной Азии светский национализм, наоборот, сейчас на подъеме. Это противоречие особенно обострилось после «арабской весны» 2011 года. Падение светских режимов в Тунисе, Ливии, Египте, разразившаяся гражданская война в Сирии и усиление радикальных исламистов на Ближнем Востоке стали для стран Центральной Азии ярким отрицательным примером, свидетельством того, что политическая нестабильность несет колоссальные страдания простым людям. Сложилось общее убеждение, что подобное ни в коем случае не должно повториться.

С этих пор спецслужбы и провластные пропагандисты, рассуждая о внутренних проблемах, постоянно приводят Ближний Восток как негативный пример, как наглядное подтверждение того, что высокие ожидания, нацеленные на улучшение уровня жизни и демократические перемены, не оправдывают себя, что простым людям следует терпеть существующие трудности, а чрезмерная требовательность и протесты, наоборот, толкают общество к хаосу. Популярность в Центральной Азии российских СМИ, которые последовательно пропагандируют те же идеи, лишь укрепляет этот образ в сознании городского населения центральноазиатских стран.

Более того, светская националистическая повестка постепенно вытесняет религиозную. Арабский Ближний Восток в Центральной Азии все больше воспринимается как источник радикального исламизма, которому необходимо поставить заслон. Руководители центральноазиатских стран публично выступают с критикой таких строгих мусульманских обычаев, как обязательное ношение женщинами хиджаба и никаба. По их мнению, это не соответствует местным национальным традициям. Например, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на встрече с представителями интеллигенции заявлял: «Я всегда был против платков и паранджи. Наши женщины никогда не носили их и не прятали лица. В школах, институтах молодежь начинает носить хиджабы и паранджу. Я всегда был против этого. Мы с уважением относимся ко всем представителям мусульманства, но у нас своя дорога»[1].

Схожие мысли выражал и бывший президент Киргизии Алмазбек Атамбаев. Под предлогом защиты национальной культуры и языка он даже распорядился выделить средства на агитационную кампанию, пропагандирующую национальную одежду и платки в качестве альтернативы мусульманским. «Давайте не будем путать культуру арабскую, пакистанскую, бангладешскую и прочие с кыргызской. У нас есть свои одежда и язык. Почему вместо слова “адал” (кыр.: чистый, разрешенный шариатом) – “халал” (араб.: разрешенный)? Я Коран читал неоднократно, не надо навязывать нам чужую культуру и язык»[2].

У нас нет антисемитизма

Лидеры центральноазиатских стран хорошо понимают, что их авторитарные режимы не пользуются особой симпатией в западных странах. При этом они зависят от западных инвестиций, грантов и финансовых институтов, а их собственные дети и дети их ближайшего окружения приобретают на Западе недвижимость и там же хранят свои накопления. Все это вынуждает политические элиты региона предлагать западному миру какую-то позитивную повестку для смягчения критики в свой адрес. Одним из немногочисленных, но действительно положительных аспектов в жизни стран Центральной Азии является толерантность по отношению к национальным и религиозным меньшинствам. Именно эту тему центральноазиатские лидеры широко используют для позиционирования своего образа на международной арене. Каждая страна региона регулярно подчеркивает, что в ее границах царят межнациональное согласие и религиозная терпимость. Особый акцент неизменно ставится на отсутствии антисемитских настроений и процветании немногочисленных еврейских общин, что для мусульманских стран большая редкость.

Евреи Центральной Азии

Современное еврейство региона состоит из бухарских (в основном в Узбекистане и Таджикистане) и ашкеназских евреев. Исторически бухарские евреи были одним из коренных народов Центральной Азии, хотя вплоть до конца XIX века местные ханы и эмиры проводили против них весьма суровую репрессивную политику; в советское и постсоветское время отношение к ним было и остается терпимым, если не сказать дружелюбным. Бухарские евреи внесли большой вклад в культурную и экономическую жизнь стран региона, и даже сегодня, после переезда большинства в США и Израиль, они остаются популяризаторами культурного наследия таджиков и узбеков. Бухарские евреи активно выступают за развитие отношений с центральноазиатскими странами и в культуре, и в экономике.

Ашкеназские евреи начинали заселяться в Центральной Азии после завоевания региона Российской Империей. Статистика за 1860-е ‑ 1910-е гг. показывает, что в Туркестане проживало чуть более 5 тыс. российских евреев (примерно 2% от всего европейского населения края). Из них около 2,5 тыс. жили в Самаркандской области, около 1,5 тыс. ‑ в Ферганской, 350-400 чел. ‑ в Ташкенте. После восстания в Польше в 1863 г. в регионе оказались много польских и галицких евреев. Во время второй мировой войны, количество евреев-ашкеназов увеличилось за счет эвакуированных жителей из западной части СССР. Представители данной общины внесли огромный вклад в развитие театральной и образовательной сфер региона, а также в развитие промышленности и кинематографии.

В то время как в советское время в европейских частях СССР активно насаждали дискриминационную политику по отношению евреям, среднеазиатские республики проводили более мягкую политику. Как отмечал бывший первый заместитель премьер-министра Туркменистана Назар Суюнов в интервью Аркадию Дубнову, в поздесоветское время Ниязов (первый президент Туркменистана) старался не выпускать евреев из страны.

«Если б они уехали, – это элитная часть кадров, то где другие кадры взять? Председатель госстроя был еврей, директор проектного института – еврей, зампредседателя госплана – еврей, министр торговли – еврей, замминистра бытового обслуживания – еврей… То есть, все, кто занимался конкретными экономическими делами. У нас евреи не боялись, как в других республиках Союза, писать в паспортах, что они евреи, большинство же там стремились писать в пятой графе, что они русские, украинцы, но не евреи. Ко мне даже из Израиля приезжали после развала Союза, просили, чтобы я подсказал Каримову в Узбекистане, чтобы получше там к бухарским евреям относились…»[3].

Покойный президент Узбекистана Ислам Каримов и действующий президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, посещая Израиль, не раз подчеркивали, что в их странах никогда не было антисемитизма. Власти Таджикистана и Узбекистана взяли на себя уход за кладбищами бухарских евреев, возвратили прихожанам-иудеям здания старинных синагог, конфискованных в советское время, активно налаживают связи с предпринимателями из Израиля и американскими бизнесменами еврейского происхождения. Да и без государственной защиты в странах региона не было случаев вандализма на еврейских кладбищах или в синагогах. Когда-то в старой части Бухары находились около 13 синагог, сегодня остались только две.

С семидесятых годов начинается массовый отъезд бухарских евреев. Пик пришелся на конец восьмидесятых и начало девяностых годов. Только в Бухаре еврейская община составляла 35,5 тыс. человек, сегодня эта цифра едва доходит до 420 человек. Данные от 2013 г. показывают, что численность еврейского населения в современном Узбекистане оценивается примерно в 9 тыс. человек, не более 3 тыс. из них составляют бухарские евреи. Посольство США в Узбекистане указывает, что еврейская община Узбекистана составляет примерно 6 тыс. ашкеназов и менее 2 тыс. бухарских евреев, которые проживают, в основном, в Ташкенте, Бухаре, Самарканде и Ферганской долине[4]. Наиболее крупная община (около 5 тыс. человек) находится в столице страны Ташкенте. Как отмечает Анастасия Ильина, большинство евреев Ташкента – ашкеназы, а, например, в Бухаре преобладают представители бухарских евреев, в Самарканде община делится примерно пополам[5].

Если по переписи 1989 года в Таджикистане проживало около 15 тыс. евреев, то сейчас их осталось около 200 человек. Основной причиной отъезда бухарских евреев из страны стала гражданская война 1992-1997 гг. Две из трех действующих синагог за годы после распада СССР были закрыты из-за отъезда прихожан, а единственная синагога в старой части Душанбе в 2013 г., после отъезда из страны раввина, столкнулась с тем, что прихожане лишились возможности читать священные писания на иврите, в результате, почти год не проводились традиционные субботние богослужения.

Курс на Израиль

Центральноазиатские страны располагают скудными лоббистскими возможностями, например, в Соединенных Штатах, поэтому стараются выстраивать прочные связи с бухарско-еврейской диаспорой. Их усилия облегчает то, что еврейская община Центральной Азии покинула регион не из-за антисемитской политики властей, а по социально-экономическим причинам. Дискриминации бухарских евреев подвергала скорее не местная, а центральная советская власть, запрещавшая им свободно выезжать из страны и вводившая лимит на прием в университеты из-за пятой графы в паспорте.

Для Израиля дружественные отношения с государствами Центральной Азии также играют важную роль. Еще первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, чтобы не допустить создания единого антиизраильского альянса, стремился укреплять связи с неарабскими мусульманскими странами. Придерживаясь этой стратегии, Израиль успешно сотрудничал с Турцией, Ираном (до 1979 года) и Индией (где доля мусульманского населения весьма значительна). Это позволяло израильским политикам говорить, что их действия в отношении палестинцев направлены не против ислама, а против радикальных элементов. После распада Советского Союза в сферу «дружественной периферии» Израиля попали и страны Центральной Азии, а также Азербайджан, с которым Тель-Авив установил тесное военно-техническое сотрудничество. В окружении премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху подчеркивают, что эти страны являются стратегическими союзниками[6].

Сегодня в центральноазиатских странах Израиль пользуется самой широкой поддержкой у представителей светских и националистических сил. Они видят в нем пример высокоразвитого государства, которое, несмотря на враждебное окружение и сложные климатические условия, сумело построить эффективную экономику и добиться впечатляющего технологического развития. Всякий раз, когда в Центрально-Азиатском регионе обостряются проблемы с продовольствием или водными ресурсами, все апеллируют к израильскому опыту.

Еврейское государство, понимая это, старается популяризировать свои достижения через программы развития сельского хозяйства, а также предоставляя жителям Центральной Азии бесплатную помощь в проведении сложных медицинских операций в рамках программы Тиккун Олам (Tikkun Olam). В ответ страны региона стремятся сохранять с Израилем хорошие отношения, зачастую в ущерб своим связям с арабским миром. Они почти никогда не выступают даже с дежурными заявлениями о солидарности с палестинцами, а Узбекистан и Казахстан открыли в Тель-Авиве свои посольства, не обращая внимания на критику других стран Ближнего Востока. Даже в конфликте Турции и Израиля симпатии многих в Центральной Азии оказываются скорее на стороне Тель-Авива. Президента Эрдогана критикуют за то, что он, прежде всего, поддерживает арабов, а не этнически близких тюрков, чьи права нарушаются в Крыму, Иране и Китае.

В целом переживания на тему цивилизационного выбора в пользу пантюркизма или исламских ценностей перестали быть значимым фактором в политике стран Центральной Азии в отношении Ближнего Востока. Им на смену пришел чистый прагматизм. Политические элиты региона, прежде всего, заинтересованы в структурной перестройке своих экономик, в получении инвестиций, особенно технологических, и в развитие человеческого капитала. Они понимают, что арабские страны мало чем могут помочь в этой области, поэтому стараются дистанцироваться от Ближнего Востока и его конфликтов.

Идеи пантюркизма и исламского возрождения постепенно вытесняются государственным национализмом, а политические элиты Центральной Азии предпочитают ориентироваться не на глобальную умму, а на региональное сотрудничество и инвестиции со стороны экономически и технологически развитых государств.

[1] Цит. по: «Назарбаев высказался против хиджаба и паранджи», 11 марта 2011, Tengrinews.kz: https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/nazarbaev-vyiskazalsya-protiv-hidjaba-i-parandji-180922/
[2] Цит. по: «Атамбаев: Наши женщины никогда не носили мешки на голове. Они были царицами», 21 июля 2017, Kaktus.media: https://kaktus.media/doc/360656_atambaev:_nashi_jenshiny_nikogda_ne_nosili_meshki_na_golove._oni_byli_caricami.html
[3] Цит. по: «“Я объявил народу, что мы можем быть вторым Кувейтом”, ‑ бывший вице-премьер Туркмении Назар Суюнов о войне кланов и отношениях с “Газпромом”», 6 ноября 2016, Republic (Москва): https://republic.ru/posts/75707
[4] https://uz.usembassy.gov/ru/2017-report-on-international-religious-freedom-ru/
[5] Анастасия Ильина: «Еврейские общины и синагоги: Ташкент — Бишкек», 30 ноября 2013, mytashkent.uz: https://mytashkent.uz/2013/11/30/evrejskie-obshhiny-i-sinagogi-tashkent-bishkek/
[6] Цит. по: «Пресс-секретарь Биньямина Нетаньяху: “Открою секрет, мой отец родился в Баку”», 16 апреля 2018, vzglyad.az: http://vzglyad.az/news/107409