Что стоит за информацией о подготовке генеральной программы стимулирования репатриации евреев из Франции

Источник публикации: Институт Ближнего Востока.

Во Франции проживает крупнейшая на сегодняшний день еврейская община Европы. Ее численность была оценена в 2018 году в 600 тысяч человек. Обращает на себя внимание тот факт, что эта цифра заметно превышает когда-либо отмеченную ранее максимальную численность еврейского населения данного западноевропейского государства. В 1970 году численность еврейского населения Франции была оценена в 530 тысяч человек. С тех пор эта цифра постоянно снижалась: 519 тысяч — в 2002 году, 478 тысяч – в 2013 году. Это сокращение легко объяснимо, если принять в расчет постоянную эмиграцию евреев из Франции, перекрывающую естественный прирост. Так, например, в Израиле, согласно официальным данным 2015 год, проживало 210 тысяч репатриантов из Франции (включая их родившихся в Израиле детей, имеющих французское гражданство), из которых 78 тысячи репатриировались с 1972 под 2013 год. А ведь имела место (хотя и в заметно меньших масштабах) эмиграция французских евреев в Канаду, в США и в Великобританию. Определенную роль в сокращении численности французского еврейства играют и ассимиляционные процессы, особо ощутимые среди французских евреев европейского происхождения в то время, как евреи-выходцы из Северной Африки, составляющие на сегодняшний день большинство евреев Франции, в целом устойчиво сохраняют свою национально-религиозную идентичность.

Представляется, что неожиданное резкое увеличение численности евреев во Франции по сравнению с 2013 годом может быть объяснено только усилением национальной идентификации части, казалось, полностью ассимилированных французских евреев, которые прежде никак не идентифицировали себя с организованными еврейскими общинами, на основе численности которых, собственно, и делаются оценки численности евреев во Франции. А стимулом к усилению еврейской национальной идентификации ассимилированных евреев могло стать резкое усиление агрессивного антисемитизма, наблюдаемого в последние годы во Франции. Следует подчеркнуть, что основной, если не единственной группой населения Франции, которая продуцирует на сегодняшний день агрессивный антисемитизм является многочисленная мусульманская община страны, состоящая из иммигрантов и их потомков. Согласно оценке Французского национального института демографических исследований за 2017 год, их численность составляет 8,4 млн человек (эта цифра включает в себя население французского заморского департамента Майота в котором мусульмане составляют подавляющее большинство местных жителей – 256 тысяч человек) или 12,5% всего населения Франции, что означает, что во многих кварталах французских городов мусульмане численно преобладают.

Исламский антисемитизм стал одновременно с этим и причиной заметного роста репатриации из Франции в Израиль. В начале 2000-х годов число репатриантов из Франции в Израиль составляло порядка 2 тысяч человек в год. Это число возросло более, чем в два раза после террористического акта совершенного мусульманским террористом против еврейской школы в Тулузе в 2012 году, в результате которого были убиты трое детей и учитель. Однако в последнюю несколько лет число репатриантов из Франции снова пошло на спад, к чему следует добавить, что не менее 10% репатриантов из Франции покидают Израиль и возвращаются в страну исхода в первые 3 года после репатриации.

На этом фоне министр просвещения Израиля Нафтали Беннет (лидер религиозно-сионистской партии «Еврейский дом»), занимающий также пост министра по делам диаспоры, представил в минувшее воскресенье, на ежедневном заседании правительства Израиля деятельность Министерства по делам диаспоры и свое видение проблем в отношениях между Государством Израилем и евреями диаспоры. Свой доклад он сконцентрировал на французском еврействе. В частности министр Нафтали Беннет заявил членам правительства, что «имеет место историческое упущение всех правительств Израиля на протяжении последних лет, и это вопрос о репатриации из Франции. Во Франции есть 200 тысяч евреев, которые хотят репатриироваться сюда, а все государственные системы просто не готовы к этому. Это сионистски настроенные, ценностные люди, которые любят Израиль и Эрец-Исраэль, и наш моральный долг поднять перчатку и помочь им. При помощи имеющихся в моем распоряжении инструментов я начал две недели назад реализацию программы неформального образования среди репатриантов из Франции (для улучшения их интеграции в израильскую школьную систему), однако этого не достаточно, и необходимо общее усилие всего правительства».

Приведенная министром Нафтали Беннетом цифра 200 тысяч основывается на результатах опросов общественного мнения, проводимых в последнее время среди евреев Франции. Действительно значительная часть рассматривает возможность эмигрировать из Франции по названным выше причинам, и репатриация в Израиль теоретически является предпочтительным (но отнюдь не единственно возможным) направлением эмиграции для них. От эмиграции их удерживает опасение не найти подходящую для себя работу в Израиле и надежда на то, что ситуация во Франции улучшится. Следует отметить, что разговоры об «историческом упущении» относительно репатриации французских евреев стимулируются среди прочего и историческими фактами. Ядро современного французского еврейства составляют эмигранты из Алжира и их потомки. В свое время, на рубеже 50-х — 60-х годов ХХ века, когда подавляющее большинство евреев других стран Магриба – Марокко и Туниса, а также соседней Ливии репатриировалось в Израиль, подавляющее большинство алжирских евреев эмигрировало во Францию. Лишь сравнительно немногие предпочли репатриироваться в Израиль. Тогда в Израиле тоже говорили об «упущенной исторической возможности».

После упомянутого заседания правительства премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху поручил министру Нафтали Беннету разработать совместно с Национальным советом по экономике генеральную программу стимулирования репатриации французских евреев и представить ее на обсуждение министерской комиссии по интеграции и репатриации, во главе которой стоит сам премьер-министр. Членами комиссии будут также министр финансов Моше Кахлон (лидер партии «Кулану»), министр туризма Ярив Левин (Ликуд), министр экологии Зеэв Элькин (Ликуд, единственный оставшийся в правительстве Израиля после выхода из состава правящей коалиции партии НДИ министр-уроженец СССР), а также председатель Национального совета по экономике Ави Симхон и начальник канцелярии премьер-министра Иоав Горовиц.

В заключение следует добавить, что инициатива лидера «Еврейского дома» в отношении французских евреев в значительной степени объясняется его электоральными интересами в преддверии выборов в Кнессет, которые, судя по всему, должны состояться чуть более, чем через полгода. Нафтали Беннет едва ли не демонстративно игнорирует репатриантов из постсоветских государств, хотя на первом месте по числу репатриантов стоит Россия, а на втором – Украина. Он рассматривает их в качестве потенциальных избирателей возглавляемой бывшим министром обороны Авигдором Либерманом партии «Наш дом – Израиль», хотя большинство репатриантов из бывшего СССР не голосует за НДИ. Во фракции «Еврейского дома» нет не только ни одного уроженца СССР, но и ни одного уроженца Израиля, родители которого репатриировались из СССР, несмотря на то, что среди этой группы населения Израиля есть немало активных сторонников идеологии религиозного сионизма. Будучи сыном репатриантов из США, министр Нафтали Беннет демонстративно делает ставку на репатриантов из западных государств, и его распиаренная инициатива относительно стимулирования репатриации евреев из Франции, хорошо укладывается в общую картину его политики в этом отношении.

Не случайно сразу же после упомянутого заседания правительства лидер «Еврейского дома» министр Нафтали Беннет поспешил написать на своей странице в Твиттере: «Сегодня на заседании правительства я поднял вопрос об «историческом упущении» Государства Израиль относительно репатриации французских евреев. Из-за того, что это направление (намек на то, что занимавшая до недавнего времени пост министра абсорбции и репатриации уроженка СССР Софа Ландвер из НДИ и занимавший до недавнего времени пост председателя «Еврейства агентства» уроженец СССР Натан Щаранский занимались только стимулированием репатриации из постсоветских государств – В.Ч.) было запущено, имеет место сокращение числа пребывающих в Израиль (из Франции – В.Ч.) репатриантов, несмотря на (неблагополучную – В.Ч.) ситуацию во Франции. По моей просьбе, премьер-министр поручил мне подготовить программу репатриации евреев из Франции, в дополнение к программе просвещения для репатриантов (из Франции – В.Ч.), которая уже осуществляется, и я немедленно приступаю к работе».

Евреи Беларуси: общий обзор

На протяжении почти 30 лет, прошедших после распада СССР в 1991 году, численность еврейского населения Беларуси постоянно сокращалась вследствие ассимиляции, естественной убыли (депопуляции) и особенно ‑ эмиграции из страны. Еврейские общинные организации оценивают численность еврейского населения республики на сегодняшний момент либо 9-15, либо 30-40 тысяч человек. Тем не менее, в стране действует разветвленная сеть городских, религиозных, культурных и других еврейских организаций, объединенных в три, иногда соперничающие друг с другом «зонтичные» структуры. Лоббистские возможности еврейских организаций, которые в Беларуси, в отличие от иных постсоветских республик, не находятся под опекой крупного частного бизнеса или межрегиональных еврейских объединений, ограничены и потому фактически зависят от личных связей отдельных общинных лидеров с представителями власти. Интерес широкой публики к еврейской истории и культуре; желание властей превратить еврейскую историю Беларуси в дипломатический и политический бренд и продвижение, в рамках политики развития туризма в стране, идеи международного еврейского паломничества к «сакральным иудейским объектам», по аналогии с паломничеством иудеев на Украину в период осенних праздников ‑ перспективы общинной жизни Беларуси в ближайшие годы.

Демографические тенденции

Еврейская община в Беларуси малочисленна. Поскольку нигде в стране в документах национальность не фиксируются, а указывается только гражданство, численность еврейского населения можно оценить исходя из данных переписей населения. По последней переписи 2009 г. из 9,5 миллионов человек всего населения Беларуси евреев было 13 тысяч человек (0,14%). По переписи 1999 г., евреи составляли 0,28% (менее 28 тысяч человек из общей численности населения в 10 миллионов). Падение численности еврейской общины связано с ее естественной убылью, а также эмиграцией из страны (трудовой и иной).

По данным Центрального бюро статистики Израиля из Беларуси в Израиль в 2017 г. эмигрировало 948 человек (3,6% от общего числа репатриантов); в 2016 г. численность иммигрировавших в Израиль белорусов (белорусских евреев и членов их семей) составила 714 человек (2,5%). Израиль не является страной трудовой миграции для белорусов. Причины отъезда евреев в основном носят экономический характер; доля репатриантов, уехавших из Беларуси в Израиль по идеологическим соображениям (сионизм) в настоящее время, по оценке автора, ничтожно мала. В итоге, общинные организации Беларуси оценивают количество еврейского населения на сегодняшний момент (2018 г.) в 9-15 тысяч человек (встречаются и другие данные ‑ 30-40 тысяч человек). Израильские демографы (Сержио Делла Пергола, Марк Тольц) оценивают численность этнического «ядра» еврейской общины Беларуси в 13 тысяч человек, а «расширенную» еврейскую популяцию, включая совокупность лиц, подпадающих по критерии израильского Закона о возвращении, в 33 тысячи человек.

Однако имеются наблюдатели, которые считают и такие оценки заниженными. Так, Зелик Пинхасик (создатель Минского еврейского университета, входивший в руководство еврейской общины), ссылаясь на «неофициальную перепись», которую он, как социолог, провёл при поддержке организации «Натив» в начале 2010-х годов, считал, что численность лиц, подпадавших под израильский Закон о возвращении, на тот момент была равной 150 тысячам[1]. Впрочем, такие данные автору этих строк представляются необоснованными.

Следующая перепись в Беларуси состоится в октябре 2019 г. С высокой долей вероятности можно утверждать, что она покажет дальнейшее снижение численности еврейской общины по названным выше причинам.

Инфраструктура еврейской жизни Беларуси

В стране действуют несколько крупных еврейских общинных организаций. Союз белорусских еврейских общественных объединений и общин (СБЕОО) был создан в апреле 1991 г. и является светской организацией, объединяющей местные городские общины (включая 10 относительно крупных общин в городах Брест, Бобруйск, Гомель, Гродно, Витебск, Мозырь и некоторых других), а также «специализированные» организации, такие как женская организация «Кешер», культурное общество «Эмуна», общественное объединение евреев – бывших узников гетто и нацистских концлагерей, благотворительное общество «Хэсед Рахамим», а также Фонд «Холокост». СБЕОО Союз представляет общину перед властями. Деятельность СБЕОО в настоящее время сосредоточена в социальной и культурной сферах. Положительным моментом по-прежнему является мемориальная деятельность и культурные мероприятия: участие в ежегодных фестивалях национальных культур в Гродно, мероприятия к еврейским праздникам, фестивали еврейской книги и т.д. В 2018 г. состоялись: 29 июня ‑ премьера фильма «Зондергетто» (из серии «Хроники Минского гетто»), 29 и 30 июля ‑ открытие памятников жертвам Холокоста в Быхове и Свислочи, 25 августа ‑ открытие в Копыле мемориальной доски Менделе Мойхер-Сфориму и др. Знаковое общинное мероприятие ‑ 75-летие уничтожения Минского гетто прошло в октябре 2018 г.. Памятные мероприятия прошли с участием представителей органов государственного управления и официальной израильской делегации (в том числе, министра алии и интеграции Израиля С. Ландвер).

Иудейское религиозное объединение в Республике Беларусь (ИРО) включает общины литовского направления ортодоксального иудаизма в Могилеве, Гомеле, Витебске и др. Объединение иудейских религиозных общин (ОИРО) представляет общины ХАБАД, которые имеются в Бресте, Гродно, Могилеве, Минске Орше и Бобруйске. Община в Пинске не входит ни в одно объединение и считается одной из самых авторитетных. ИРО имеет главного раввина (сегодня этот пост занимает раввин Мордехай Райхинштейн), тогда как объединение, принадлежащее движению ХАБАД, с недавних пор от титула «главного раввина» отказалось. Также существует объединение общин прогрессивного иудаизма. Число сторонников прогрессивного иудаизма не велико, как, собственно, и влияние религиозных объединений вообще. Количество общин «прогрессистов» равно 17. Объединение ХАБАД держится отдельно от остальных общинных учреждений (СБЕОО и ИРО). В настоящий момент, как представляется, религиозные потребности верующих в общине удовлетворяются полностью (обрезание, свадьба, похороны). В источниках упоминаются также две общины мессианского еврейских печатных изданий: газета СБЕОО «Авив», газета ИРО «Берега», литературно-художественный иудаизма.

В Беларуси имеются несколько журнал «Мишпоха». Материалы газет «Авив», «Берега» и журнала «Мишпоха» имеются и в Интернете. В последнее время (с 2017 г.) проводится постоянная работа СБЕОО с центральной и местной прессой, а также Интернетом и социальными сетями, что можно считать заслугой пресс-службы общины.

Сейчас в Беларуси действуют две средние еврейские школы: еврейские классы при средней школе № 132 в Минске и частная средняя школа «Бейс-Агарон» в Пинске; имеются две йешивы. Хотя в данный момент и наблюдается интерес к еврейским темам как со стороны власти, так и со стороны общества, и даже со стороны официальной науки, тем не менее, можно говорить о том, что иудаики как отдельной области исследования и преподавания в Беларуси больше не существует (например, по сравнению с периодом 2000-х гг.): известных исследователей, которые давно занимаются иудаикой, единицы; уровень работ, появляющихся в научной периодике и в качестве предоставляемых к защите диссертаций, довольно слабый; встречается и откровенная профанация.

Периодических научных изданий по иудаике в Беларуси нет вообще. В 2011-2016 гг. в Вильнюсе выходил белорусский ежегодник еврейских исследований «Цайтшрифт» («Часопiс»). Издание прекратилось из-за отсутствия финансирования. Все попытки восстановить журнал к осени 2018 г. успехом не увенчались.

Лоббистский потенциал

Принято считать, что лоббирование коллективных интересов является одной из важнейших функций организованного сообщества евреев в странах их пребывания. Лоббистские возможности, под которыми понимается совокупность связей с властными структурами, во многих постсоветских государствах нередко связаны с представителями крупного бизнеса (олигархии), сплетённого с интересами этих структур. Такие организации, учрежденные олигархами, представляли интересы еврейского населения перед властями. Подобная схема работала в Украине на рубеже 1990-х – 2000-х гг.[2].

В Беларуси еврейские организации не опекаются крупным частным бизнесом, поэтому и лоббистская деятельность, и формирование общинных институций здесь не строится по модели России, Украины или Казахстана. С достаточной долей уверенности можно утверждать, что лоббистскими полномочиями в еврейских делах Беларуси обладают не организации, а люди.

Ранее уже оценивался лоббистский потенциал еврейской общины в Беларуси в 2000-х гг.[3]. Самым влиятельным человеком в общине, без сомнения, долгое время являлся глава СБЕОО Л.М. Левин, обладавший выходом на властные структуры. Л.М. Левин руководил объединением с момента его основания в 1991 г., однако контактами с властями он пользовался крайне редко. Такая позиция вызывала критику некоторых представителей общины. У остальных еврейских лидеров, особенно из конкурирующих объединений ИРО и ОИРО, возможности выхода на властные структуры были, по-видимому, весьма ограниченны, хотя в конце 2000-х гг. у ОИРО, наметились перспективы сближения с властью. Заметно, что после смены руководства СБЕОО в 2014-2017 гг. влияние Союза на органы власти стало слабее.

«Еврейский вопрос» в политическом и геополитическом дискурсе

В общественно-политических дебатах еврейские темы сейчас практически не затрагиваются. Власти всячески пытаются подчеркнуть поли-этничность и поликонфессиональность Беларуси, а также мирное сосуществование всех общин в различных исторических обстоятельствах. Антисемитская тема, как представляется, маргинализируется и с некоторых пор оттеснена в социальные сети. Характерной чертой дискурса о евреях Беларуси стала замена серьезной литературы на массовую популярную с соответствующим набором заблуждений, которые являются неотъемлемой частью жанра. С середины 2010-х гг. в геополитических дебатах (например, о принадлежности к Европе, Евразии, западу или востоку и т.д.) распространился тезис о русских как «чужих» («врагов») для белорусов и евреев[4].

Тенденции настоящего времени

Можно выделить несколько тенденций, наблюдаемых последнее время в общинной жизни. Во-первых, стал заметен интерес широкой публики к еврейской истории и культуре. Мало того, и со стороны власти, и со стороны общества имеется желание превратить еврейскую историю Беларуси в бренд: продаются сувениры с изображением еврейской жизни местечка (различной ценовой категории); с 2016-2017 гг. несколько агроусадеб (например, одна под Минском, а другая под Бобруйском) работают с еврейскими темами; у части белорусской интеллигенции прослеживается интерес к идишской литературе.

Во-вторых, особым интересом общества с недавнего времени, по какой-то причине, стали пользоваться синагоги и еврейские кладбища. Так, в 2017 г. открылась синагога в Витебске; в 2018 г. появился проект восстановления синагоги в Ошмянах; с 2016 г. ведется описание и восстановление еврейского кладбища в Бешенковичах (Витебская область).

В-третьих, учитывая тенденцию белорусской власти к развитию туризма в стране, некоторое время назад СМИ озвучили идею организации религиозного туризма для иудеев, например, в Радунь, на могилу рава Исраэля Меира hа-Коэна (Хафец-Хаима) (по аналогии с паломничествами иудеев в Украину в период осенних праздников).

Три перечисленных выше тенденции будут, очевидно, характеризовать еврейскую жизнь в Беларуси. Учитывая постепенное уменьшение численности еврейского населения, можно прогнозировать постепенное превращение еврейской общины в «единицу памяти», аналогично тезису, высказанному профессором Анотонием Полонским в его «Истории евреев в Польше и России», когда общины либо нет, либо ее численность ничтожно мала, но память об этой общине существует[5].

[1]Данные приводятся по: Ханин З., Бардач-Ялова Э. 2015. «Эффективность и общественное восприятие деятельности Genesis Philanthropy Group в сфере укрепления национальной идентичности русскоязычных евреев». Отчет о социологическом исследовании. Иерусалим – Тель-Авив.
[2] См. подробнее: Шевелёв Д. 2009. «Еврейские общины Украины, Молдовы и Беларуси на рубеже 1990-2000-х гг.». Перекрестки: Журнал исследований Восточноевропейского Пограничья. Вильнюс. 1-2, 55-58.
[3] Там же, 60.
[4] Шевелёв Д. 2017. «Белорусский ориентализм и «белорусско-еврейская утопия» (к постановке проблемы)». Контакты и конфликты в славянской и еврейской культурной традиции: Сб. ст. под ред. О.В. Беловой. Москва. 237-257.
[5] Polonsky А. 2014. Dzieje Żydów w Polsce i Rosji. Warszawa.

Центральная Азия и ее евреи между Израилем и исламской уммой

Переживания на тему цивилизационного выбора в пользу пантюркизма или исламских ценностей перестали быть значимым фактором во внешней политике стран Центральной Азии. Им на смену пришел чистый прагматизм. Политические элиты региона прежде всего заинтересованы в структурной перестройке своих экономик, в получении инвестиций, особенно технологических, и в развитии человеческого капитала. Они понимают, что исламские страны мало чем могут помочь в этой области, поэтому стараются дистанцироваться от Ближнего Востока и его конфликтов.

Разговоры о геополитическом соперничестве России, Китая и Запада в Центральной Азии стали настолько привычными, что почти вытеснили представление о том, что исторически и культурно этот регион тяготеет совсем к другой части света – к Ближнему Востоку. В начале 1990-х годов после распада СССР «исламское пробуждение» было одной из главных тем в общественной жизни Центральной Азии, а руководителям недавно ставших независимыми государств приходилось вырабатывать новую мусульманскую повестку.

Тогда в регионе начали активно работать арабские религиозные фонды, которые заявляли о «единстве уммы» и стремились расширить свое влияние на местных верующих через сеть медресе и преподавание Корана по лекалам арабских богословов. Другой влиятельной идеей стал пантюркизм. Тут вдохновителем выступала Турция, готовая объединить тюркское население Центральной Азии под своим лидерством. Однако серьезного сближения между странами Центральной Азии и Ближнего Востока так и не произошло – с одним исключением. Парадоксальным образом самым привлекательным партнером на Ближнем Востоке для Центральной Азии оказался Израиль, в результате чего регион превратился в самую произраильскую часть исламского мира.

Неликвидная солидарность

Страны Центральной Азии довольно быстро разочаровались в возможностях сотрудничества с мусульманским Ближним Востоком. Молодым государствам, совсем недавно избавившимся от влияния одного старшего брата в лице СССР, не улыбалось попасть в зависимость от другого, теперь уже в лице исламских фундаменталистов из арабских стран. Центральноазиатские режимы старались как можно быстрее убедить своих зарубежных партнеров отказаться от покровительственного тона: они желали разговора на равных.

Вскоре выяснилось, что с точки зрения государственного развития Ближний Восток мало что может предложить Центральной Азии. Страны обоих регионов сближает немало общих черт, но это скорее общность проблем, а не общность интересов.

Как на Ближнем Востоке, так и в Центральной Азии идет неконтролируемый и чреватый конфликтами приток населения из неблагополучных сельских районов в крупные города. Также оба региона постоянно сталкиваются с угрозой нехватки продовольствия из-за неэффективного использования трансграничных рек и истощения водных ресурсов, но ни та, ни другая сторона пока не смогли найти эффективного решения этих проблем.

Еще одно важное сходство Ближнего Востока и Центральной Азии – это ключевая роль армии и спецслужб в обеспечении стабильности режимов. В обоих регионах ведущие политики и правящие элиты во многом формируются из представителей спецслужб, и именно они разрабатывают правила игры во внутриполитической и экономической жизни своих стран. Однако при всей схожести режимы такого рода обычно не заинтересованы в развитии связей с соседями и относятся к любым внешним контактам с большим подозрением.

Наконец, сами арабские страны оказались неготовыми к использованию мягкой силы в Центральной Азии. Лучше всего об этом свидетельствуют слабые позиции в регионе арабских (и персидских) СМИ. Центральноазиатская аудитория катарского телеканала Аль-Джазира (Al-Jazeera), влиятельного проводника происламской точки зрения, очень мала: канал не вещает ни на русском, ни на одном из местных языков. Те жители Центральной Азии, которые могут читать новости по-английски, совсем не обязательно обращаются за информацией именно к нему.

В результате, уже в середине 2000-х годов отношение Центральной Азии к ближневосточной повестке кардинально изменилось. Узбекистан разочаровался как в пантюркизме, так и в ставке на религиозную составляющую в международных отношениях. Ташкент начал энергично сворачивать активность арабских религиозных фондов и закрывать медресе. Дело дошло до того, что Узбекистан перестал отправлять местных духовных лиц на учебу в ближневосточные религиозные институты, по сути, вернувшись к советской практике, когда имамы готовились внутри страны.

Казахстан, благодаря росту цен на энергоресурсы и общему укреплению национальной экономики, давно уже не нуждается в менторах, и сам проводит активную внешнюю политику. В Таджикистане многолетняя гражданская война надолго отпугнула от исламских идей и власти, и значительную часть общества. В Туркмении безграничный культ личности Ниязова не оставлял пространства для религиозной жизни. Политическое руководство стран Центральной Азии осознало, что слова о солидарности с уммой неликвидны и что за ними ничего не стоит, кроме эмоций, а наполнить эмоциональный фон реальным сотрудничеством страны арабского Ближнего Востока не готовы.

«Арабская весна» и ее последствия

Одно из главных различий между двумя регионами заключается в том, что на Ближнем Востоке светский государственный строй с примесью арабского национализма баасистского толка почти повсеместно потерпел крах, а в Центральной Азии светский национализм, наоборот, сейчас на подъеме. Это противоречие особенно обострилось после «арабской весны» 2011 года. Падение светских режимов в Тунисе, Ливии, Египте, разразившаяся гражданская война в Сирии и усиление радикальных исламистов на Ближнем Востоке стали для стран Центральной Азии ярким отрицательным примером, свидетельством того, что политическая нестабильность несет колоссальные страдания простым людям. Сложилось общее убеждение, что подобное ни в коем случае не должно повториться.

С этих пор спецслужбы и провластные пропагандисты, рассуждая о внутренних проблемах, постоянно приводят Ближний Восток как негативный пример, как наглядное подтверждение того, что высокие ожидания, нацеленные на улучшение уровня жизни и демократические перемены, не оправдывают себя, что простым людям следует терпеть существующие трудности, а чрезмерная требовательность и протесты, наоборот, толкают общество к хаосу. Популярность в Центральной Азии российских СМИ, которые последовательно пропагандируют те же идеи, лишь укрепляет этот образ в сознании городского населения центральноазиатских стран.

Более того, светская националистическая повестка постепенно вытесняет религиозную. Арабский Ближний Восток в Центральной Азии все больше воспринимается как источник радикального исламизма, которому необходимо поставить заслон. Руководители центральноазиатских стран публично выступают с критикой таких строгих мусульманских обычаев, как обязательное ношение женщинами хиджаба и никаба. По их мнению, это не соответствует местным национальным традициям. Например, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на встрече с представителями интеллигенции заявлял: «Я всегда был против платков и паранджи. Наши женщины никогда не носили их и не прятали лица. В школах, институтах молодежь начинает носить хиджабы и паранджу. Я всегда был против этого. Мы с уважением относимся ко всем представителям мусульманства, но у нас своя дорога»[1].

Схожие мысли выражал и бывший президент Киргизии Алмазбек Атамбаев. Под предлогом защиты национальной культуры и языка он даже распорядился выделить средства на агитационную кампанию, пропагандирующую национальную одежду и платки в качестве альтернативы мусульманским. «Давайте не будем путать культуру арабскую, пакистанскую, бангладешскую и прочие с кыргызской. У нас есть свои одежда и язык. Почему вместо слова “адал” (кыр.: чистый, разрешенный шариатом) – “халал” (араб.: разрешенный)? Я Коран читал неоднократно, не надо навязывать нам чужую культуру и язык»[2].

У нас нет антисемитизма

Лидеры центральноазиатских стран хорошо понимают, что их авторитарные режимы не пользуются особой симпатией в западных странах. При этом они зависят от западных инвестиций, грантов и финансовых институтов, а их собственные дети и дети их ближайшего окружения приобретают на Западе недвижимость и там же хранят свои накопления. Все это вынуждает политические элиты региона предлагать западному миру какую-то позитивную повестку для смягчения критики в свой адрес. Одним из немногочисленных, но действительно положительных аспектов в жизни стран Центральной Азии является толерантность по отношению к национальным и религиозным меньшинствам. Именно эту тему центральноазиатские лидеры широко используют для позиционирования своего образа на международной арене. Каждая страна региона регулярно подчеркивает, что в ее границах царят межнациональное согласие и религиозная терпимость. Особый акцент неизменно ставится на отсутствии антисемитских настроений и процветании немногочисленных еврейских общин, что для мусульманских стран большая редкость.

Евреи Центральной Азии

Современное еврейство региона состоит из бухарских (в основном в Узбекистане и Таджикистане) и ашкеназских евреев. Исторически бухарские евреи были одним из коренных народов Центральной Азии, хотя вплоть до конца XIX века местные ханы и эмиры проводили против них весьма суровую репрессивную политику; в советское и постсоветское время отношение к ним было и остается терпимым, если не сказать дружелюбным. Бухарские евреи внесли большой вклад в культурную и экономическую жизнь стран региона, и даже сегодня, после переезда большинства в США и Израиль, они остаются популяризаторами культурного наследия таджиков и узбеков. Бухарские евреи активно выступают за развитие отношений с центральноазиатскими странами и в культуре, и в экономике.

Ашкеназские евреи начинали заселяться в Центральной Азии после завоевания региона Российской Империей. Статистика за 1860-е ‑ 1910-е гг. показывает, что в Туркестане проживало чуть более 5 тыс. российских евреев (примерно 2% от всего европейского населения края). Из них около 2,5 тыс. жили в Самаркандской области, около 1,5 тыс. ‑ в Ферганской, 350-400 чел. ‑ в Ташкенте. После восстания в Польше в 1863 г. в регионе оказались много польских и галицких евреев. Во время второй мировой войны, количество евреев-ашкеназов увеличилось за счет эвакуированных жителей из западной части СССР. Представители данной общины внесли огромный вклад в развитие театральной и образовательной сфер региона, а также в развитие промышленности и кинематографии.

В то время как в советское время в европейских частях СССР активно насаждали дискриминационную политику по отношению евреям, среднеазиатские республики проводили более мягкую политику. Как отмечал бывший первый заместитель премьер-министра Туркменистана Назар Суюнов в интервью Аркадию Дубнову, в поздесоветское время Ниязов (первый президент Туркменистана) старался не выпускать евреев из страны.

«Если б они уехали, – это элитная часть кадров, то где другие кадры взять? Председатель госстроя был еврей, директор проектного института – еврей, зампредседателя госплана – еврей, министр торговли – еврей, замминистра бытового обслуживания – еврей… То есть, все, кто занимался конкретными экономическими делами. У нас евреи не боялись, как в других республиках Союза, писать в паспортах, что они евреи, большинство же там стремились писать в пятой графе, что они русские, украинцы, но не евреи. Ко мне даже из Израиля приезжали после развала Союза, просили, чтобы я подсказал Каримову в Узбекистане, чтобы получше там к бухарским евреям относились…»[3].

Покойный президент Узбекистана Ислам Каримов и действующий президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, посещая Израиль, не раз подчеркивали, что в их странах никогда не было антисемитизма. Власти Таджикистана и Узбекистана взяли на себя уход за кладбищами бухарских евреев, возвратили прихожанам-иудеям здания старинных синагог, конфискованных в советское время, активно налаживают связи с предпринимателями из Израиля и американскими бизнесменами еврейского происхождения. Да и без государственной защиты в странах региона не было случаев вандализма на еврейских кладбищах или в синагогах. Когда-то в старой части Бухары находились около 13 синагог, сегодня остались только две.

С семидесятых годов начинается массовый отъезд бухарских евреев. Пик пришелся на конец восьмидесятых и начало девяностых годов. Только в Бухаре еврейская община составляла 35,5 тыс. человек, сегодня эта цифра едва доходит до 420 человек. Данные от 2013 г. показывают, что численность еврейского населения в современном Узбекистане оценивается примерно в 9 тыс. человек, не более 3 тыс. из них составляют бухарские евреи. Посольство США в Узбекистане указывает, что еврейская община Узбекистана составляет примерно 6 тыс. ашкеназов и менее 2 тыс. бухарских евреев, которые проживают, в основном, в Ташкенте, Бухаре, Самарканде и Ферганской долине[4]. Наиболее крупная община (около 5 тыс. человек) находится в столице страны Ташкенте. Как отмечает Анастасия Ильина, большинство евреев Ташкента – ашкеназы, а, например, в Бухаре преобладают представители бухарских евреев, в Самарканде община делится примерно пополам[5].

Если по переписи 1989 года в Таджикистане проживало около 15 тыс. евреев, то сейчас их осталось около 200 человек. Основной причиной отъезда бухарских евреев из страны стала гражданская война 1992-1997 гг. Две из трех действующих синагог за годы после распада СССР были закрыты из-за отъезда прихожан, а единственная синагога в старой части Душанбе в 2013 г., после отъезда из страны раввина, столкнулась с тем, что прихожане лишились возможности читать священные писания на иврите, в результате, почти год не проводились традиционные субботние богослужения.

Курс на Израиль

Центральноазиатские страны располагают скудными лоббистскими возможностями, например, в Соединенных Штатах, поэтому стараются выстраивать прочные связи с бухарско-еврейской диаспорой. Их усилия облегчает то, что еврейская община Центральной Азии покинула регион не из-за антисемитской политики властей, а по социально-экономическим причинам. Дискриминации бухарских евреев подвергала скорее не местная, а центральная советская власть, запрещавшая им свободно выезжать из страны и вводившая лимит на прием в университеты из-за пятой графы в паспорте.

Для Израиля дружественные отношения с государствами Центральной Азии также играют важную роль. Еще первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, чтобы не допустить создания единого антиизраильского альянса, стремился укреплять связи с неарабскими мусульманскими странами. Придерживаясь этой стратегии, Израиль успешно сотрудничал с Турцией, Ираном (до 1979 года) и Индией (где доля мусульманского населения весьма значительна). Это позволяло израильским политикам говорить, что их действия в отношении палестинцев направлены не против ислама, а против радикальных элементов. После распада Советского Союза в сферу «дружественной периферии» Израиля попали и страны Центральной Азии, а также Азербайджан, с которым Тель-Авив установил тесное военно-техническое сотрудничество. В окружении премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху подчеркивают, что эти страны являются стратегическими союзниками[6].

Сегодня в центральноазиатских странах Израиль пользуется самой широкой поддержкой у представителей светских и националистических сил. Они видят в нем пример высокоразвитого государства, которое, несмотря на враждебное окружение и сложные климатические условия, сумело построить эффективную экономику и добиться впечатляющего технологического развития. Всякий раз, когда в Центрально-Азиатском регионе обостряются проблемы с продовольствием или водными ресурсами, все апеллируют к израильскому опыту.

Еврейское государство, понимая это, старается популяризировать свои достижения через программы развития сельского хозяйства, а также предоставляя жителям Центральной Азии бесплатную помощь в проведении сложных медицинских операций в рамках программы Тиккун Олам (Tikkun Olam). В ответ страны региона стремятся сохранять с Израилем хорошие отношения, зачастую в ущерб своим связям с арабским миром. Они почти никогда не выступают даже с дежурными заявлениями о солидарности с палестинцами, а Узбекистан и Казахстан открыли в Тель-Авиве свои посольства, не обращая внимания на критику других стран Ближнего Востока. Даже в конфликте Турции и Израиля симпатии многих в Центральной Азии оказываются скорее на стороне Тель-Авива. Президента Эрдогана критикуют за то, что он, прежде всего, поддерживает арабов, а не этнически близких тюрков, чьи права нарушаются в Крыму, Иране и Китае.

В целом переживания на тему цивилизационного выбора в пользу пантюркизма или исламских ценностей перестали быть значимым фактором в политике стран Центральной Азии в отношении Ближнего Востока. Им на смену пришел чистый прагматизм. Политические элиты региона, прежде всего, заинтересованы в структурной перестройке своих экономик, в получении инвестиций, особенно технологических, и в развитие человеческого капитала. Они понимают, что арабские страны мало чем могут помочь в этой области, поэтому стараются дистанцироваться от Ближнего Востока и его конфликтов.

Идеи пантюркизма и исламского возрождения постепенно вытесняются государственным национализмом, а политические элиты Центральной Азии предпочитают ориентироваться не на глобальную умму, а на региональное сотрудничество и инвестиции со стороны экономически и технологически развитых государств.

[1] Цит. по: «Назарбаев высказался против хиджаба и паранджи», 11 марта 2011, Tengrinews.kz: https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/nazarbaev-vyiskazalsya-protiv-hidjaba-i-parandji-180922/
[2] Цит. по: «Атамбаев: Наши женщины никогда не носили мешки на голове. Они были царицами», 21 июля 2017, Kaktus.media: https://kaktus.media/doc/360656_atambaev:_nashi_jenshiny_nikogda_ne_nosili_meshki_na_golove._oni_byli_caricami.html
[3] Цит. по: «“Я объявил народу, что мы можем быть вторым Кувейтом”, ‑ бывший вице-премьер Туркмении Назар Суюнов о войне кланов и отношениях с “Газпромом”», 6 ноября 2016, Republic (Москва): https://republic.ru/posts/75707
[4] https://uz.usembassy.gov/ru/2017-report-on-international-religious-freedom-ru/
[5] Анастасия Ильина: «Еврейские общины и синагоги: Ташкент — Бишкек», 30 ноября 2013, mytashkent.uz: https://mytashkent.uz/2013/11/30/evrejskie-obshhiny-i-sinagogi-tashkent-bishkek/
[6] Цит. по: «Пресс-секретарь Биньямина Нетаньяху: “Открою секрет, мой отец родился в Баку”», 16 апреля 2018, vzglyad.az: http://vzglyad.az/news/107409

«Сирийский казус» и отношение населения РФ к евреям в свете опросов общественного мнения

Фото: IDF Spokesperson’s Unit photographer

Беспрецедентно острый для последних лет, ознаменовавшихся развивающимся партнерством Израиля и России в целом ряде сфер экономики, дипломатии и культуре, кризис в отношениях Иерусалима и Москвы, стал итогом инцидента, имевшего место 23 сентября с. г. в небе над Сирией. Тогда одной из десятков ракет, выпущенных батареями российских систем С-200, находящихся на вооружении сирийских ПВО, был сбит самолет электронной разведки Ил-20 действующих в Сирии ВКС России. Эти события рассматривались под разным углом, и в какой-то момент приобрели определенный еврейский контекст.

Израильско-российский дипломатический контекст

Следует начать с того, что в данном инциденте российская сторона поспешила обвинить ВВС Израиля, которые примерно в это время (в рамках соглашений и пониманий, в свое время достигнутых между лидерами Израиля и России) проводили очередную операцию против формируемой на территории Сирии Ираном и про-иранскими террористическими группировками антиизраильской инфраструктуры. По данным СМИ, целью истребителей ЦАХАЛа было уничтожение разгруженного в Латакии иранского оборудования для производства ракет высокой точности, и на момент начала сирийцами «беспорядочной стрельбы», как ситуацию описывали израильские и зарубежные СМИ, выполнившие свою миссию израильские F-16, уже находились в воздушном пространстве своей страны.

Согласно версии Минобороны РФ, «сознательно», а по более «мягкой» версии Кремля – «в результате технического сбоя в системе взаимного оповещения» ‑ израильские F-16 тогда, якобы, «прикрылись» российским Ил-20, что, по мнению российской стороны, и привело к его уничтожению сирийскими ПВО и гибели офицеров ВКС, находившихся на борту сбитого самолета. При этом в военном и политическом истеблишменте РФ предпочли проигнорировать переданный российской стороне командующим ВВС Израиля генералом Амикамом Норкиным подробный, подкрепленный снимками, показаниями радаров и аудио- и видеозаписями, отчет о происшедшем, целиком возлагающий ответственность за случившееся на сирийцев.

Впрочем, обозреватели не преминули отметить, что, несмотря на резкий тон, отчет минобороны РФ, в основном предназначенный, скорее, для «внутреннего потребления», не содержал никаких конкретных угроз или предупреждений в адрес Израиля. В свою очередь, израильтяне тоже предпочли не повышать тон дискуссии и воздержаться от публикации отчета Норкина, что, скорее всего, полностью лишило бы россиян свободы дипломатического маневра в этом вопросе, в то время, как и в Иерусалиме, и в Москве явно выражали заинтересованность сохранить механизм координации действий сторон в Сирии.

Если острота политических и дипломатических составляющих этого конфликта за прошедшие месяцы явно снизилась, этого пока нельзя сказать о других его аспектах. И одним из наиболее заметных стали возможные публичные последствия «патриотической» кампании во многих российских СМИ, в том числе, на федеральных телеканалах, где приглашенные в студии многочисленных телевизионных ток-шоу российские публичные фигуры буквально соревновались в жесткости антиизраильских выпадов и озвучивали заявления, находящиеся на грани, а то и за гранью антисемитизма.

Хотя вскоре эта кампания (надо полагать, не без намека соответствующих инстанций) была практически свернута, остается вопрос: были ли озвученные анти-израильско-антисемитские сентенции выражением соответствующих, пусть и в последние два десятилетия почти ушедших из легитимного публичного пространства, но никуда не девшихся, широких общественных настроений, либо их следует отставить исключительно на совести сравнительно маргинальной группы их авторов?

Что говорят опросы

Определенный ответ на этот вопрос могут дать масштабные репрезентативные опросы мнений россиян, регулярно проводившиеся в последние годы такими авторитетными социологическими организациями, как Центр изучения общественного мнения имени Ю. Левады («Левада-центр») и Московский центр исследования антисемитизма и ксенофобии «Сова».

Принято считать, что с распадом СССР и отменой политики и практики дискриминации евреев, в странах, возникших на развалинах этой империи, включая Россию, еврейский вопрос потерял свое прежнее значение. Многолетний мониторинг общественных взглядов в отношении различных этнических, национальных и религиозных групп, который с 1992 года проводит Центр имени Юрия Левады, показал постепенное улучшение мнений российских граждан в отношении евреев на протяжении последней четверти века. Около 10% россиян относятся к членам этой группы «с симпатией» и более 80% демонстрируют «позитивно-нейтральное» отношение к ней, в то время как негативное отношение проявляли, соответственно, 13, 16 и 8% респондентов всероссийских опросов общественного мнения в 1992, 1997 и 2015 годах. То есть, евреи, в том числе и в силу драматического снижения их численности вследствие эмиграции, превратились в своего рода «малозаметный объект» и, в отличие от советских времен, перестали занимать место «главного внутреннего врага», которое перешло к иным кандидатам. Для России более актуальными в этом плане оказались мигранты из мусульманских регионов Кавказа и постсоветской Центральной Азии, а также новые-старые (Запад) и новые (Грузия, Украина, страны Балтии) внешние враги.

Кроме того, постсоветские режимы, включая российский, обычно без восторга относятся к любым непрошеным инициативам, в том числе, сильно портящим имидж этих режимов антисемитским демаршам радикальных кругов. Что касается противоположного идеологического лагеря, то в России практически отсутствует заметная группа левонастроенных интеллектуалов, которые, как их европейские визави, несли бы на себе груз моральной ответственности перед народами третьего мира за колониальное прошлое. И потому, по крайне мере пока, там не испытывают необходимости присоединиться к хору леволиберальных и прочих нечуждых антисемитским настроениям критиков Израиля, именуемого в этих кругах «последней европейской колониальной силой», и параллельно возводящих вину на евреев за (якобы) угнетение палестинского народа. Наконец, для большинства «мусульманских» народов бывшего СССР, чья идентификация носит в основном этно-национальный, а не религиозный характер, идея обще-исламской солидарности и сопутствующий ей антисионизм, во многих случаях являющийся прикрытием или стимулом антисемитизма, носит весьма абстрактный характер. Все это, среди прочего, объясняет замеченную экспертами «Левада-Центра» тенденцию снижения антисемитизма в России и рост благожелательного отношения русского населения к евреям последних лет[1]. Так, доля респондентов, которые полагали, что лишь немногие из их соотечественников являются антисемитами, за 25 лет выросла с 21 до 45 %, то есть более чем в два раза, в то время как лишь менее пятой части опрошенных полагали в 1990-2015 годах, что этот феномен все еще в России широко представлен.

В целом, среди тех россиян, кто признался в наличии у них антипатии к тем или иным этническим, национальным, культурным и религиозным группам, евреев в 2015 году упомянули менее 10%, поставив их тем самым на 9-е, последнее место в «рейтинге ксенофобии» (после цыган, азербайджанцев, таджиков, украинцев, узбеков, чеченцев и армян). Последнее по времени исследование «Левада-Центра» в рамках мониторинга ксенофобских настроений (19–25 июля 2018 года) также показало, что самая жесткая социальная дистанция у россиян была к цыганам: в июле 2018 года 43 % опрошенных сказали, что «не пускали бы» их в Россию. Второе и третье место занимает поддержка изоляционистских барьеров в отношении «темнокожих» (33 %) и «выходцев из Средней Азии» (30 %). Каждый четвертый россиянин «не пускал бы» в страну китайцев и чеченцев (по 27 %), а каждый пятый – украинцев (22 %). А вот в отношении евреев фиксируется как раз минимальный уровень поддержки позиции на запрет проживания в стране – 15 % россиян; напротив, в отношении евреев, а также украинцев, у жителей России самая близкая дистанция. Готовность к брачно-семейным и соседским отношениям с ними, т.е. суммарный уровень допустимости видеть их в качестве членов своей семьи, близких друзей или соседей, составила в 2018 году 27 % и 20 % соответственно.

Если это так, то «потенциал евреев» в качестве механизма негативной идентичности, в большой степени исчерпан. Из имеющихся, «наиболее живая», по определению Левинсона, версия антисемитизма в России распространена как раз среди элитных групп, прежде всего, в кругах сравнительно успешного населения крупных урбанистических центров[2]. Эти группы, довольно часто оппозиционно настроенные к правящим кругам РФ, в условиях экономического кризиса в России и роста конкуренции за профессиональные, социальные и управленческие позиции в верхних общественных сегментах, стали новым генератором антисемитских идей и представлений[3]. Это объясняет и причину более выпуклого проявления этого фактора в Москве, в то время как на низовом уровне евреи почти не конкурируют с русскими за рабочие места, поэтому и не вызывают негативной реакции.

В целом же, если верить данным этого исследования, в структуре ксенофобских настроений населения России, ниша антисемитизма занимает сравнительно скромное место. Состояние антисемитских убеждений у населения России следует считать «пассивным»; потенциал мобилизации агрессивно настроенных контингентов можно с некоторой осторожностью признать весьма ограниченным, а в перспективе – все более слабым. Понятно, что изменение социально политической ситуации может оказать негативное воздействие на это процесс. Не исключено, что нечто подобное происходит уже сегодня, в связи с объявленной реформой пенсионной системы и другими процессами в экономической сфере, первой реакцией общества на которые, по славам обозревателей, была растерянность, страх и обида на власть.

Тем не менее, по сравнению с другими видами ксенофобии – расовой отчужденности, враждебности к мигрантам, приезжим из Средней Азии или Кавказа, людям из западных стран – активные антиеврейские установки в середине 2018 года были выражены лишь у небольшого числа населения России.

«Антисемитизм в действии»

Судя по числу актов вандализма, носящих антисемитский характер (ущерб, нанесенный синагогам, общинным центрам, еврейским кладбищам и мемориалам, а также граффити антисемитского и/или неонацистского содержания на таких объектах) в 2010-2017 годах, зарегистрированных международными мониторинговыми структурами, картина, действительно, не столь уж драматична.

Однако в докладе Центра Кантора при Тель-Авивском Университете отмечается, что в 2017 году в России было больше, чем ранее вербальных проявлений антисемитской ксенофобии. И такие инциденты, как вандализм, антисемитская пропаганда (обвинение евреев в проблемах станы и мира, и т.д.) и использование антисемитских сюжетов в политических целях имели место и в 2018 году[4]. Руководители Российского еврейского конгресса (РЕК) также отмечали растущее число подстрекательских высказываний (hate declarations) местных политиков и общественных лиц, что, согласно их выводам, «ведет к постепенной легализации антисемитизма в публичной сфере»[5].

«Практический антисемитизм» в России включал такие сюжеты как:

  • Преступления на почве ксенофобии: антисемитские граффити и свастики на памятниках жертвам Холокоста и военных кладбищах и прочие упомянутые выше акты вандализма против еврейских религиозных, общинных и образовательных учреждений объектов;
  • Резонансные подстрекательские заявления, подобные высказываниям зампреда Госдумы от правящей партии «Единая Россия» Петра Толстого и его коллеги по партии Виталия Милонова[6];
  • Материалы антисемитского характера, в том числе, и призывов к насильственным действиям, распространяемые посредствам сотен публикаций в печатных и электронных медиа ежегодно.

Проведенное в 2018 году «Левада-центром» количественное исследование «Восприятие антисемитизма глазами евреев России», показало, что в течение последних пяти лет лишь 5–9 % опрошенных верили в заметный рост числа таких проявлений как антисемитские граффити, осквернение еврейских кладбищ и могил, вандализм в отношении зданий, в которых расположены еврейские организации, агрессия по отношению к евреям на улице и в других общественных местах. Напротив, подавляющее большинство опрошенных считали, таких случаев стало меньше, или их количество осталось на прежнем уровне. В то же время, рост антисемитизма в прессе, а также в политике и в культурной жизни отметили 17 % респондентов, а в интернете и социальных сетях – 33 %.

Распространение, возрождение или укрепление различных вариантов «бытового антисемитизма».
Список ксенофобских, по своей природе, стереотипов такого рода включает, например, обвинениям евреев в якобы имманентно присущих им враждебности к иным национальным, расовым и религиозным группам и стремлению навредить им. Там же ‑ утверждения, что «евреи управляют Россией и миром», что «евреи сами виноваты в антисемитизме» и перенесение на них различных социальных фобий: вера в отсутствие у евреев «русского патриотизма», стремление во всем искать личную выгоду вместо служения интересам своей страны.

В исследованиях российского населения Левады доля носителей таких убеждений выросла с чуть более 40 % в 1997 до почти половины в 2015 (приблизительно с 40 % в 1997 до 50 % в 2015 гг.?), в основном, за счет опрошенных, ранее не имевших мнения на этот счет. Причем, чем менее образованы и старше были респонденты, тем чаще они верили в подобное.

Различные формы политического антисемитизма.

Среди этих форм ‑ использование «еврейской карты» в политике, антисемитизм левых и праворадикальных групп, очернение с помощью активизации антисемитских фобий политических противников, «бюрократический антисемитизм» (предвзятое отношение к евреям чиновников высокого ранга) и манипулятивное отрицание Катастрофы европейского еврейства.

В итоге, как отмечает социолог Денис Волков, антисемитизм «начинает тестироваться. Раньше было неприлично… а сейчас вдруг оказалось можно, и такие заявления раздаются на самом верху… У Думы невысокий уровень одобрения, но депутаты – это те люди, которые имеют доступ на телеэкраны и говорят с позиции власти». В итоге, заключает руководитель московского центра исследования антисемитизма и ксенофобии РЕК «Сова» Александр Верховский, «много лет антисемитизм, как особо табуированная фобия, был признаком маргинальности. То, что он сейчас выходит из маргинального поля, может привести к тому, что антисемитизма будет больше и он станет более нормализованным»[7]. Похоже, что именно эта тенденция была причиной того, что 54,4 % респондентов проведённого в 2018 году исследования «Восприятие антисемитизма глазами евреев России» полагали, что антисемитизм в современной России является «серьезной» или очень серьезной проблемой.

«Если… распространится идея, что Россию надо защищать, спасать, ‑ полагает Гудков, ‑ тогда евреи могут попасть на роль предателей, ибо они жертвовать собой во имя России, предполагается, не будут». В сегодняшней ситуации, по его мнению, еще нет готовности объявить их «пятой колонной», есть лишь потенция подобного развития событий, что является важным моментом в смысле рисков развития антисемитизма[8].

Что все это означает на практике?

Как бы то ни было, пока что ярко выраженного антисемитского запроса ни со стороны властей в адрес общества, ни со стороны общества в адрес правящего класса, судя по всему, не существует. Приведенные данные позволяют заключить, что антисемитизм в России находится на самом низком, в отличие от других фобий, уровне в массовом сознании.

Однако следы прежней неприязни, как традиционной, так и советского государственного антисемитизма, прослеживаются вполне отчетливо. Оценки и данные замеров в России показывают наличие нормы, осуждающей публичное или открытое выражение этнического неравенства и этнической неприязни, но это не означает ее отсутствия в латентной форме, что, согласно выводу обозревателей, при изменении обстоятельств может выйти на поверхность и уже сейчас дает возможность сравнительно легкого нарушения этой нормы различными институтами в публичной сфере[9]. Это выражается, прежде всего, в фиксируемой опросами потенциальной готовности в определенной мере поддержать (в случае если российские власти сочтут «целесообразным») политику этнической дискриминации или в устойчивом стремлении регулировать (ограничивать) доступ к значимым (властным или общественно влиятельным) социальным позициям для всех «нерусских», в том числе, и евреев.

Остается надеяться, что данная опция будет и в дальнейшем носить сугубо умозрительный характер.

[1] Гудков Л.Д., Зоркая Н.А., Кочергина Е.В., Лезина Е. 2016. «Антисемитизм в структуре массовой ксенофобии в России: негативная идентичность и потенциал мобилизации». Вестник общественного мнения. 1–2.
[2] Алексей Левинсон и Юрий Канер. 21.04.2016 «Русские считают, что ими должны управлять русские». Meduza.
[3] См.: 01.11. 2016. «Глава «Левада-центра» рассказал о «спящей фазе» антисемитизма в России». ТАСС. http://tass.ru/obschestvo/3752043
[4] Irena Cantorovich. «The Post-Soviet Region». In: Moshe Kantor Database for the Study of Contemporary Antisemitism and Racism. 19-20.[5] Цит. по: Елена Мухаметшина. 28.02.2018. «Российские политики стали позволять себе антисемитизм». Ведомости: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2018/02/28/752211-politiki—antisemitizm
[6]Ксения Клочкова. 24.01.2017. «В «исаакиевской» истории договорились до антисемитизма». Фонтанка.ру (СПб): https://www.fontanka.ru/2017/01/24/004/
[7] Цит. по: Елена Мухаметшина. 28.02.2018. «Российские политики стали позволять себе антисемитизм». Ведомости: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2018/02/28/752211-politiki—antisemitizm
[8] Гудков Л.Д. 2015. Отчет о проделанном качественном исследовании «Отношение к евреям со стороны основных групп российского городского населения». Москва: Левада-центр.
[9] Алексей Левинсон и Юрий Канер. 21.04.2016 «Русские считают, что ими должны управлять русские». Meduza.

Еврейская идентичность и границы еврейского коллектива в странах Евро-Азиатского региона

Еще в начале прошлого века еврейский народ представлял собой совокупность субэтнических групп, сформировавшихся в условиях, когда евреи на протяжении многих столетий, с одной стороны, нигде, включая свою историческую родину, не были большинством, а с другой, оставались этнической общностью с отчетливым приматом религии как элемента этнической идентификации и собственным вариантом еврейского разговорного языка. На сегодняшний день еврейский народ выглядит принципиально иначе, чем это было чуть более столетия назад. Порядка половины всех евреев мира сосредоточены сейчас на исторической родине, где евреи являются численно, политически и культурно доминирующей группой. Другую половину образуют члены (в массе своей говорящих на языках стран пребывания) диаспоральных еврейских общин нового типа, демонстрирующих снижение религиозного фактора коллективной идентификации и включающих усиливающийся компонент лиц смешанного и нееврейского происхождения. Фрагментарный и «текучий» тип идентичности этих общин может стать вызовом перспективам их сохранения в Диаспоре через одно-два поколения, но и этот процесс обратим, в случае усиления в данном комплексе фактора идентификации и солидарности с государством Израиль. В случае если международные еврейские организации всерьез возьмутся за такой проект, одной из наиболее удачных платформ для него могут оказаться как раз еврейские общины Европы и Азии.

Историческое наследие

Двадцатый век самым радикальным образом изменил структуру и характер еврейского национального коллектива. Еще в начале прошлого века еврейский народ представлял собой совокупность субэтнических групп, сформировавшихся в условиях, когда евреи на протяжении многих столетий, с одной стороны, нигде, включая свою историческую родину, не были большинством, а с другой, оставались эндогамной этно-конфессиональной общностью с отчетливым приматом религии как элемента этнической идентификации. Каждая из таких субэтнических групп обладала полным комплексом признаков, по сути, самостоятельной этнической единицы, включая элементы быта, традиционную кухню, фольклор, а, как правило, и собственный разговорный язык или собственный вариант языка («этнолект»).

При этом все субэтнические группы евреев сохраняли ряд объединявших их в единое целое культурных признаков, из которых важнейшими представляются следующие три:

(а) иудейская религия и связанный с ней комплекс праздников, памятных дат, обычаев, личных имен, календарь, письменность и т.п.;
(б) древнееврейский язык (иврит) как язык религиозного культа и «высокой» культуры;
(в) прочно закрепленное благодаря религиозной традиции в исторической памяти осознание себя в качестве потомков выходцев из Эрец-Исраэль и восприятие этой страны в качестве своей этнической родины.

Крупнейшей еврейской субэтнической группой такого рода в XIX – начале ХХ века были ашкеназские евреи, говорившие на языке идиш, к числу потомков которых принадлежит, в частности, подавляющее большинство нынешних русскоязычных евреев. В начале ХХ века отчетливо прослеживалось деление на западных и восточных ашкеназских евреев. Первые к этому периоду уже перешли в обиходе на литературный немецкий язык (за исключением евреев Эльзаса, еще сохранявших в обиходе свой вариант западного идиша). Гораздо более многочисленные восточные ашкеназские евреи прочно сохраняли в качестве основного средства общения восточный идиш, делившийся на четко очерченные локальные диалектные группы. К началу ХХ века большие группы ашкеназских евреев уже сформировались в странах новой эмиграции, прежде всего, в США.

Наряду с ашкеназами в упомянутый период могли быть выделены следующие субэтнические группы евреев:

  • Сефарды. Имеются в виду сохранявшие свою культурную специфику, прежде всего, еврейско-испанский язык, обычно именуемый «ладино», потомки еврейских изгнанников с Пиренейского полуострова, осевшие на Балканском полуострове, в Анатолии, в Северном Марокко и в Эрец-Исраэль.
  • Евреи иранского мира. Помимо собственно иранских евреев, именуемых в современном Израиле «парсим», эта субэтническая группа включает в себя также бухарских и горских евреев. Их разговорные языки разошлись достаточно далеко, но остаются взаимно-понимаемыми, восходя к общему языку-предку.
  • Арабоязычные евреи. В рамках данной субэтнической группы выделяются имеющие заметную языковую и культурную специфику территориальные группы «мустараби» (старожильческое еврейское население Эрец-Исраэль, Сирии, Ливана, а отчасти и Северной Африки), «муграби» (выходцы из Магриба, прежде всего, марокканские евреи, часть из которых традиционно использовала в быту берберские диалекты), «вавилоняне» (арабоязычные евреи Ирака).
  • Йеменские евреи. Арабский диалект, на котором они говорили, резко отличался от других арабских диалектов. В сочетании с ярко выраженной культурной, идентификационной, антропологической и даже религиозной спецификой это обстоятельство оправдывает их выделение в особую субэтническую группу.
  • Курдистанские евреи. Специфической чертой этой субэтнической группы было сохранение в качестве обиходного языка специфических еврейских арамейских диалектов, принадлежащих к восточной подгруппе новоарамейских диалектов.
  • Итальянские евреи. В Средние века эта сравнительно малочисленная субэтническая группа причислялась (во всяком случае, в Эрец-Исраэль) к ашкеназским евреям. Однако наличие собственного разговорного языка, собственного молитвенного обряда и т.д. не оставляет сомнения о том, что речь идет об особой субэтнической группе.
  • Грузинские евреи, традиционным разговорным языком которых является грузинский.
  • Романиоты. Речь идет о реликте некогда многочисленного эллинистического еврейства. К началу ХХ века общины романиотов, сохранявших свой особый еврейско-греческий язык и обычаи, существовали только в городе Янина в материковой Греции и на некоторых островах Эгейского моря.
  • Крымчаки. Эта малочисленная старожильческая группа евреев Крыма разговаривала на особом этнолекте крымскотатарского языка, имела собственный молитвенный обряд и свою собственную традицию произношения древнееврейского языка.
  • Кочинские евреи. Данная группа проживала на Малабарском побережье на юго-западе Индостанского субконтинента и разговаривала на местном дравидском языке малаялам.
  • Бени-Исраэль. Данная субэтническая группа, говорившая на индоарийском языке маратхи, проживала в Махараштре, на западе Центральной Индии. До конца XVIII века она находилась в изоляции от других еврейских общин мира и сильно отличалась от них своими религиозными обычаями. Однако к началу ХХ века под влиянием кочинских и вавилонских («багдадских») евреев община бени-исраэль усвоила традиции современного ортодоксального иудаизма в его сефардском варианте.
  • Караимы. Несколько особняком от прочих субэтнических групп евреев стояли караимы, отличающиеся в религиозном отношении от основной массы евреев. В начале ХХ века сохранялись 4 имевших свою культурно-языковую специфику локальных группы караимов: караимы Восточной Европы, караимы Египта, караимы Стамбула и иракские караимы, причем среди восточно-европейских караимов широко распространились идеи, согласно которым они являются отдельным народом. В начале ХХ века можно было говорить и о сближении с евреями малочисленной этно-конфессиональной группы самаритян, рассматривающих себя в качестве части народа Израиля.

Современные трансформации

На протяжении многовековой истории еврейского народа в Диаспоре некоторые его субэтнические группы размывались, а их место занимали другие. При этом не происходило утраты этнической самоидентификации в качестве евреев, поскольку в любом случае сохранялся кратко описанный выше общееврейский комплекс культурных признаков, который поддерживал существование еврейской самоидентификации и обеспечивал ее передачу из поколения в поколение. При этом языковая ситуация субэтнических еврейских групп практически всегда укладывалась в трехчленную формулу: священный язык (иврит) – разговорный язык субэтнической группы – язык страны проживания.

Однако на протяжении ХХ века ситуация резким образом изменилась, и кратко описанная выше система подверглась разрушению в связи с действием целого рядом факторов: массовая секуляризация евреев, массовые миграции еврейского населения, Холокост, создание независимого еврейского государства и массовая алия. В результате, на сегодняшний день, в начале XXI века еврейский народ выглядит принципиально иначе, чем чуть более столетия назад.

Во-первых, порядка половины (точнее, 45%) всех евреев мира сосредоточены сейчас на исторической родине, где евреи являются численно, политически и культурно доминирующей группой и где идет интенсивный процесс формирования израильской еврейской нации, сопровождающийся стиранием языковой и культурной специфики старых субэтнических групп.

Во-вторых, почти все традиционные диаспоральные еврейские языки находятся сейчас либо под угрозой исчезновения, либо уже исчезли. Их активными носителями остаются преимущественно лица старшего поколения. Лишь в немногих общинах (например, в общине Кубы в Азербайджане) еще происходит естественное усвоение таких языков детьми. Единственным исключением является традиционный язык ашкеназских евреев – идиш. Утратив большую часть носителей, ему удалось закрепиться в качестве повседневного языка целого ряда ультраортодоксальных религиозных общин, в которых происходит естественная передача языка младшим поколения. Имеются сотни тысяч активных носителей идиша, и, вопреки расхожему мнению, непосредственной угрозы исчезновения этого языка нет.

В-третьих, подавляющее большинство евреев Диаспоры перешли на языки стран своего проживания и прочно аккультурировались в этих странах. На сегодняшний день можно говорить о далеко зашедшем процессе распада прежних субэтнических групп и формирования новых локальных языковых групп евреев – англоязычных, русскоязычных, франкоязычных и т.п.

В-четвертых, наряду с этническим ядром еврейского народа возникла сопоставимая с ним по численности так называемая «расширенная еврейская популяция», которая, с одной стороны, является несомненным проявлением процесса ассимиляции евреев Диаспоры, но с другой – принимает заметное участие в формировании израильской еврейской нации, наглядно демонстрируя, что процессы ассимиляции в принципе обратимы.

Данная ситуация порождает целый комплекс серьезных идентификационных проблем и конфликтов, связанных с этно-конфессиональным характером еврейской общности. Особой проблемой, также связанной с этно-конфессиональным характером еврейской общности, является тот факт, что во второй половине ХХ – начале ХХI века все больше дают о себе знать группы, исповедующие иудаизм, но не связанные с евреями этнически или вышедшие из еврейского национального коллектива много веков назад. Наиболее ярким и значимым примером такого рода является эфиопская община «бета-исраэль», а также связанная с ней группа «фалашмура», десятки тысяч лиц, принадлежащих к которым уже репатриировались в Израиль.

Можно ожидать, что уже в обозримом будущем, к середине XXI века, еврейский народ будет выглядеть следующим образом. Большую его часть будет составлять говорящая на иврите израильская еврейская нация, в том числе эмигранты из Израиля, проживающие в Диаспоре, но сохраняющие тесные связи с родиной. Второй по численности субэтнической группой в рамках еврейского народа станут говорящие на идише ультра-ортодоксальные евреи, проживающие главным образом в Диаспоре. К ним будут примыкать ультра-ортодоксальные евреи, говорящие в быту на нееврейских языках, прежде всего, английском. Можно полагать, что и они будут владеть в той или иной степени идишем, который все в большей степени превращается из традиционного языка ашкеназских евреев, в том числе языка их светской культуры, в языковой символ еврейской религиозной ультра-ортодоксии, противопоставляемый современному ивриту.

Можно полагать, что на протяжении жизни одного-двух поколений еще будут сохраняться локальные языковые группы евреев Диаспоры (англоязычные и т.д.), однако тенденция к их исчезновению в результате ассимиляции с одной стороны и репатриации в Израиль с другой представляется неизбежной. Вместе с тем можно ожидать, что на фоне ослабления влияния религии в западном мире ассимиляция евреев далеко не во всех случаях будет сопровождаться их переходом в другое вероисповедание. Таким образом, надо полагать, что число лиц, имеющих право на репатриацию по израильскому Закону о Возвращении, в отличие от числа проживающих в Диаспоре евреев, принадлежащих к этническому ядру, в ближайшую пару поколений не уменьшится.

Неизвестной составляющей этой картины, с которой, тем не менее, нельзя не считаться, являются уже упомянутые выше группы, исповедующие иудаизм, но не связанные с евреями этнически или вышедшие из еврейского национального коллектива много веков назад. Не представляет возможным прогнозировать, каких масштабов достигнет данное явление в ближайшие десятилетия и каким образом оно повлияет на будущий облик еврейского народа, однако очевидно, что такое влияние может быть очень значительным. В качестве примера достаточно упомянуть о том, что численность потомков марранов, насильственно обращенных полтысячелетия назад в христианство испанских и португальских евреев – а примеры их возвращения в иудаизм есть и сейчас – оценивается в сотни тысяч и даже в миллионы человек.

Заключение: что дальше?

В свете сказанного представляется, что основным направлением деятельности еврейских организаций в Диаспоре должно быть всестороннее укрепление связи живущих вне исторической родины евреев (включая, по меньшей мере, часть представителей расширенной еврейской популяции) с Израилем:

  • Преподавание его истории, традиций, культуры и особенно языка иврит, роль которого в качестве этнического символа трудно переоценить.
  • Организация поездок в Израиль в рамках краткосрочных и долгосрочных программ (туристических, учебных и др.).
  • Стимулирование службы еврейской молодежи из Диаспоры в качестве волонтеров в рядах ЦАХАЛа или на альтернативной гражданской службе.

Именно солидарность с исторической родиной, выражаемая в различных формах, может стать главным механизмом сохранения еврейской идентичности в Диаспоре в условиях ослабления роли религии. Однако вместе с тем, учитывая этно-конфессиональный характер еврейской общности, весьма важную роль в деятельности еврейских организаций в Диаспоре должны иметь усилия, направленные на сохранение безусловной верности иудаизму в качестве этнического символа, вне зависимости от степени религиозности тех или иных групп евреев.

Определенную роль в сохранении еврейской идентичности в Диаспоре может сыграть и деятельность, направленная на изучение и популяризацию культурного наследия конкретных местных еврейских общин. Эта деятельность может быть общей для еврейских организаций Диаспоры и израильтян, проявляющих интерес к местам, где жили их деды и прадеды, в рамках того, что в современном Израиле принято называть «поисками корней» («хипус шорашим»).