Вторжение российской армии на территорию Украины 24 февраля 2022 г. оказало и продолжает оказывать значительное влияние на еврейское движение в бывшем СССР, и в первую очередь, на две ее крупнейшие еврейские общины этого региона – российскую и украинскую. В этой статье мы попытались дать самую предварительную оценку состояния, возможных перспектив и формата существования организованных еврейских сообществ в этих странах, сосредоточившись на двух наиболее существенных вопросах: демографической устойчивости и сохранении и развитие организационной инфраструктуры еврейских общин.
Эмпирическим материалом для написания главы стали демографические оценки еврейского населения бывшего СССР последних лет[1]; анализ и интерпретация данных, собранных в ходе нескольких социологических исследований, включая опрос членов «расширенной еврейской популяции» пяти стран бывшего СССР (Беларусь, Казахстан, Молдова, Российская Федерация и Украина) в 2019-2020 гг.[2]; репрезентативный опрос репатриантов из стран бывшего СССР, прибывших в Израиль в 2022 г.[3] А также материалы персональных интервью и опросов разных лет в бывшем СССР, Израиле и иных странах.
Демографическая динамика
Очевидно, что первым значительным вызовом устойчивости всех еврейских общин бывшего СССР стала мощная волна эмиграции их членов в Израиль и страны Запада, а также в страны южного Кавказа и Центральной Азии из России и внутренняя миграция в Украине.
Согласно оценкам израильских «демографов-минималистов», общее число лиц, обладающих правом на репатриацию в Израиль соответствии с критериями Закона о возвращении – которые во многом также определяют и границы «еврейского коллектива» в постсоветской Евро-Азии – составляло в начале 2022 г. более 895 тыс. человек. Две трети (66.3%) из них – около 590 тыс. в России и пятая часть (21.3% – порядка 190 тыс.) в Украине. Численность «ядра» еврейской популяции (лиц гомогенного еврейского и смешанного происхождения с устойчивой еврейской идентификацией) в этих двух странах тогда же составляло соответственно 145 и 40 тыс. человек. Число лиц в России и Украине, которые также были лицами гомогенного этнического еврейского происхождения, но имели ослабленную еврейскую идентичность или не имели таковой, соответственно составляло 154 и 50 тыс.[4]
По данным исследования еврейского (в широком смысле) населения в пяти постсоветских странах, проведенного по инициативе ЕАЕК в 2019-2020 гг., то есть до социальных потрясений, вызванных эпидемией COVID-19 и войной в Украине, доля респондентов, взвешивающих идею эмиграции, составляла порядка четверти опрошенных, в том числе четверть в Украине, пятая часть в Беларуси, РФ и Казахстане, и порядка половины в Молдове. Причем от 40 до 80% из этих потенциальных эмигрантов (более половины в среднем по выборке) назвали своей целью Израиль. Предполагалось, что, если не произойдет ничего особенно драматичного, реализация этого потенциала будет значительно растянута во времени.
Действительно, эмиграция представителей этих сообществ на протяжении 2020, 2021 и в самом начале 2022 гг. оставалась довольно умеренной. Единственный локальный всплеск имел место в 2021 г. из Беларуси, что, по всем признакам, было реакцией на жесткое силовое подавление властями попытки антиавторитарной революции летом 2020 г. (В итоге только в Израиль в 2021 г. оттуда прибыло в полтора раза больше репатриантов, чем в предыдущий год). Но после начала российского вторжения в Украину 24 февраля 2022 г. умеренная динамика сменилась резким общим миграционным скачком. С конца февраля до конца декабря 2022 г. только в Израиль из стран бывшего СССР прибыло порядка 57,000 новых репатриантов (в том числе 14,332 из Украины, и 39,301 из России) – по сравнению с менее 13 тыс. в 2021 г. и, соответственно 1,048 и 1,057 человек в январе и феврале 2022 года. В следующем 2023 г. в Израиль с постсоветского пространства прибыло 37,802, и с января по июнь 2024 г. еще 13,141 новых репатриантов, включая, соответственно, 32,364 и 11,557 из России, и 2,179 и 524 из Украины[5].
Судя по этим данным, логично предположить, что большинство из тех, кто в ходе нашего опроса 2019–2020 гг. не был уверен в своих эмиграционных планах (26-41%), после начала российско-украинской войны приняли решение в пользу эмиграции. А существенная часть респондентов, которые на момент опроса не были намерены покидать свои страны (от 31 до 55%) в новой ситуации, вероятно, изменили свои намерения. Показательно, что выходцы из Украины из числа участников упомянутого выше исследования репатриантов из бывшего СССР, прибывших с января по май 2022 г., утверждали, что если бы не война, они никуда бы из страны не двинулись, в 3,5 раза чаще, чем репатрианты из России. Что во многом подтверждает распространенное мнение о диспропорционально широком представительстве в «ядре» еврейской популяции Украины лиц, которые сознательно отказались следовать примеру большинства своих соплеменников, покинувших страну еще в 1990-е и начале 2000-х гг., и достигли уровня экономического благополучия, по сравнению с которым эмиграция в любую страну будет означать снижение уровня и качества жизни.
Теми же соображениями, насколько можно судить, руководствовались (до начала «крымской эмиграции» 2014 г.) евреи столичных городов России, а также евреи стран Балтии после вступления их стран в ЕС[6]. Напротив, доля членов «военной алии» из России, опрошенных в ходе того же исследования, которые утверждали, что начало войны просто совпало с реализацией их уже сложившегося намерения эмигрировать, оказалась чуть ли не вдвое выше, чем среди выходцев из Украины. Еще один показательный момент: преимущественным выбором большинства настроенных на эмиграцию евреев России после 2014 г. и особенно среди покинувших РФ после февраля 2022 г., был и остается Израиль. В то время как украинские евреи после «ажиотажной алии» в первые два месяца после начала российско-украинской войны существенно чаще, чем российские, белорусские и иные, помимо Израиля были готовы взвесить и такие опции как ЕС (прежде всего, Германию), а также иные западные страны.
Точные данные об общем числе евреев всех постсоветских стран, которые перебрались в Европу и Северную Америку, отсутствуют. Осторожные оценки релевантных израильских организаций по состоянию на апрель 2022 г. давали цифру «от не менее 8-10 тыс. до более 15 тыс. человек» и порядка 30 тыс. год спустя, с тенденцией роста в последующие месяцы. Причем доля выходцев из Украины среди этих мигрантов, насколько можно судить, заметно превысила долю еврейской общины этой страны в «расширенной еврейской популяции» бывшего СССР.
Так, Центральный совет евреев Германии (ЦСЕГ) оценивал общее число беженцев из Украины, прибывших в эту страну с конца февраля 2022 до апреля 2023 г. и находившихся в контакте с местными еврейскими общинами с целю получения информационной, материальной или иной помощи, в 11 тыс. человек. Из них 5000 имели еврейские корни, остальные 6000 относились к «облаку» еврейской популяции (супруги евреев и иные члены еврейских домохозяйств)[7]. Общее число евреев-беженцев из Украины в других странах Европы, судя по данным обследования, проведённого экспертами JDC и ЦСЕГ в марте 2023 г., составляло почти 3 тыс. человек[8]. Сложно сказать, какова демографическая ситуация сегодня (в 2024 г.), особенно в отношении евреев-эмигрантов из России и других стран бывшего СССР, которые существенно реже, чем еврейские (как и иные) эмигранты из Украины становятся объектом внимания еврейских общин и правительственных органов западных стран.
Вне зависимости от мотивов и направлений еврейской эмиграции из стран бывшего СССР, она, подобно «путинской» алие из России и «экономической» алие из Украины и других постсоветских стран 2014-2020 гг., но уже в численно более значимых масштабах, представляет практически весь социальный срез расширенной еврейской популяции. То есть, от пенсионеров до весьма состоятельных и очень статусных людей. А также намного активнее, чем предыдущие волны, захватила еврейские общины крупных постсоветских мегаполисов.
Пока не ясно, какое число из этих мигрантов из Украины и России намерены вернуться в свои города и страны по завершении активной фазы вооруженного российско-украинского противостояния. Говоря о перспективах украинских граждан в целом, нашедших спасение от войны заграницей, местные демографы полагают, что «без сомнения, часть эвакуированных женщин и детей осядет за границей, наладит быт и никогда не вернется в Украину. Более того, к ним поедут мужчины и родители, как только такая возможность появится».[9] Надо полагать, что украинские евреи будут подвержены тем же процессам, не особенно отличаясь в этом смысле от евреев-выходцев из других регионов бывшего СССР.
Судя по настроениям наиболее крупной «референтной группы» еврейских (в том или ином смысле) эмигрантов из бывшего СССР – членов стартовавшей в конце февраля 2022 г. «военной алии», опрошенных в ходе исследования Министерства алии и интеграции, около 80% выходцев из Украины и более 80% из России полагали, или даже были уверены в том, что останутся жить за пределами стран исхода. Причем готовность остаться в Израиле на постоянной основе также была прямо пропорциональна устойчивости еврейской идентичности респондентов. Аналогичных данных по другим странам постсоветской еврейской эмиграции у нас нет, но наблюдатели еще в марте-апреле 2022 г. сообщали о наличии близких настроений и у основного числа оказавшихся там евреев-беженцев. Вместе с тем, в отличие от первых недель и месяцев после начала войны, уже в конце 2022 г. власти европейских стран стали все четче намекать, что украинские и российские евреи-беженцы здесь находятся временно. По наблюдению британского антрополога Марины Саприцкой, «вначале принимаемые с распростертыми объятьями, украинские евреи в Берлине начинали осознавать все эмоциональные и общественные издержки жизни беженца. Некоторые из них даже жаловались, что “берлинская община заботится о нас, но и относится к нам как к малолетним детям, неспособным понять, насколько жизнь сложна”»[10] Поэтому, по свидетельству компетентного источника в правительстве Израиля, многие беженцы взвешивают сегодня идею возвращения.
После вторжения российской армии в Украину в феврале 2022 г. перемещенными лицами на момент написания этого текста, по оценкам, стали почти половина из 40–45 тыс. членов этнического ядра местной еврейской общины, причем примерно две трети из них переместились за рубеж. Местом исхода основной массы еврейских эмигрантов из Российской Федерации стали столичные и иные крупные индустриальные, деловые и культурные центры РФ, где доля членов этнического ядра местного еврейского сообщества существенно выше, чем в среднем по стране – что, судя по всему, может иметь и новые демографические последствия. Так, на протяжении трех постсоветских десятилетий (1991-2021 гг.) негативная направленность демографических процессов, включая эмиграцию, по-разному влияла на численность «этнического ядра» и расширенной еврейской популяции в странах СНГ – влияние депопуляции на сокращение численности второй группы было не столь велико, как на сокращение численности первой группы.
Но в нынешней ситуации ускоренное размывание этнического ядра постсоветских еврейских общин может иметь намного более негативное воздействие и на «облако» еврейских общин. То есть, процессы инфляции еврейского этнического ядра негативно скажутся и на численности «расширенной еврейской популяции» постсоветской Евро-Азии, около 90% которой сосредоточены в упомянутых двух странах. В самом деле, согласно оценкам Серджио Делла Перголы[11], в начале 2023 г. численность расширенной еврейской популяции бывшего СССР составила 814 тыс. человек, то есть с конца 2021 г. в целом сократилась на 9%, (более чем на 80,000 человек). Сокращение еврейского, в широком смысле, населения России и Украины составило по 40 тыс. человек в каждой из этих стран, но если убыль российской общины за тот период составила менее 7%, то украинской – более пятой части.
Деконструкция и реконструкция еврейских общин
В какой мере упомянутые демографические и иные тенденции скажутся на устойчивости и перспективах возникшей в странах бывшего СССР в последние три с половиной десятилетия инфраструктуры организованной еврейской жизни? То есть, на местных и зонтичных организациях, образовательных, культурных и благотворительных учреждениях, религиозных общинах различных направлений, мемориальных, спортивных и прочих объединениях, еврейских СМИ и т.д.?
Если говорить об Украине, то там, на первый взгляд, возрождение организованной еврейской жизни в прежних масштабах – на фоне массовой эмиграции, даже если часть евреев-беженцев вернутся в свои города, вряд ли возможно. По свидетельствам наблюдателей, организованные городские еврейские общины, в соответствии с их состоянием, можно разделить на четыре категории.
К первой из них относятся общины городов, которые покинуло подавляющее большинство проживавших там евреев, а институциональная инфраструктура этих общин почти полностью разрушена. Среди них, видимо, находятся и большинство из тех 27 из общего числа 180 еврейских общин Украины, которые, по данным Федерации еврейских общин Украины (ФЕОУ), оказались под российской оккупацией.[12]
Наиболее ярким примером может служить Мариуполь – город, где до российского вторжения проживало 430 000 человек, в том числе, по разным оценкам, от 3-4 до 16 000 евреев. Город более трех месяцев находился в осаде российских войск и, отчаянно сопротивляясь, переживал гуманитарную катастрофу. Менахем-Мендель Коэн, главный раввин общины Мариуполя, так описывал тогдашнюю ситуацию:
«Все находятся в подвалах без связи, ни по телефону, ни через других людей, и не с кем пойти и посмотреть, все ли у них в порядке… У нас железный занавес вокруг города. Лишь немногие могут найти сигнал и просто сообщить, что они еще живы… люди эвакуировались в Запорожье или Днепр, но это было опасно, поскольку колонны автомобилей постоянно попадали под удары. Наше сообщество рассеивается. Некоторым пришлось оставить своих родственников. Это разделило семьи».[13]
К этой же категории можно отнести и процветавшую до самого недавнего времени 20-тысячную еврейскую общину в самом «русскоязычном» до начала войны городе Украины – Харькове. Уже в первые дни войны пострадал ее главный символ – Большая синагога, вторая по величине во всей Европе, которая была повреждена в результате взрыва российской ракеты возле соседнего торгового центра в тот момент, когда в подвале здания находилось более 100 евреев. На фоне дефицита еды и лекарств и сложностей с их доставкой сотрудники и активисты еврейского религиозного движения Хабад и Еврейской федерации Украины – одного из «зонтичных» объединений местных еврейских организаций организовали массовую эвакуацию евреев (и многих неевреев) Харькова. В качестве примера нынешнего состояния ее общинных институтов достаточно привести слова директора харьковской еврейской школы № 170 и председателя правления областной объединенной еврейской общины Григория Шойхета: «У меня из 300 детей только 7 детей остались в Харькове. Они рассеялись по Европе, но очень много уехало в Израиль. Я подозреваю, что многие не вернутся».[14]
Сходную картину представил директор еврейского студенческого союза «Гилель-CASE» и исполнительный директор Всеукраинского еврейского конгресса Иосиф Аксельруд: «Самый красивый, большой «Гилель» в Украине – харьковский – полностью разрушен. Для ребят это была настоящая трагедия, почти все из харьковских студентов и волонтеров уехали – кто-то за границу, кто-то в другие города Украины. Остались только двое сотрудников. Мы поддерживаем с ними связь и помогаем чем можем».[15]
Ко второй категории относятся большинство периферийных еврейских общин востока и юга Украины, где имеет место прогрессирующий распад общинной инфраструктуры. А также целый ряд крупных еврейских общин этих регионов (в Киеве, Днепре, Одессе и т.д.), откуда, по свидетельствам, уже к апрелю 2022 г. выехало от половины до двух третьих еврейского населения (по информации председателя совета Федерации еврейских [религиозных] общин Украины раввина Меира Стамблера, только за первый месяц войны из этих городов было эвакуировано 30 000 евреев. Кроме того, наши источники отметили тенденцию роста популярности среди многих родителей различных программам молодежной алии в Израиль – «кдам Наале» и т.п.). Институциональные кластеры этих общин в большинстве своем были заморожены или перенаправлены на выполнение других, более актуальных задач. Например, как замечает Иосиф Аксельруд, «ребята из Харькова и Одессы выполняют серьезную и важную волонтерскую работу и в центре страны. Поэтому регулярные образовательные и развлекательные программы «Гилеля» существенно минимизированы».[16]
Однако речь идет не только о масштабных общинных проектах, таких как система образования, массовые праздники или институты постоянной социальной помощи, но и базовых услугах, которые на протяжении десятилетий воспринимались как нечто само собой разумеющееся.
«Конкретный пример, — замечает в переписке с автором один из наблюдателей, — в этом [2022] году [в Киеве] было сложнее достать мацу (именно достать, по-моему, ее вообще не продавали). Раньше киевская маце-пекарня обеспечивала своей продукцией не только Украину, но и ряд стран СНГ [и временами даже экспортировалась в Израиль – авт.], а в этом году ее заменила маца из Великобритании. Нам хватило, но напряглись сильно».
«Я построил в Киеве микву [бассейн для ритуального омовения], куда каждое утро приходили пятьдесят мужчин, а на днях, очутившись в украинской столице, увидел ее пустой – ни одного человека», говорит глава организации «Ацала Украина» (украинского представительства израильской организации Yhud Ha’atzala – «Союз спасения», занимающейся помощью людям, оказавшимся в критической ситуации и жертвам катастроф), раввин Гилель Коэн. «Это не просто пустая миква, это – символ войны, символ безжизненности».[17]
Главной проблемой, судя по всему, является инфляция организованного ядра таких городских общин в связи с отъездом составляющих «костяк» религиозных общин соблюдающих многодетных семей (например, почти поголовный, за исключением не более 20 человек, выезд из Киева в Израиль и Европу членов общины Карлин-Столина). Михаил Гольд, главный редактор издающейся в Киеве всеукраинской еврейской газеты «Хадашот», который осуществляет масштабный проект записи свидетельств евреев-беженцев, в качестве типичного примера нынешней ситуации упоминает несколько таких семей. Среди них – хабадская семья из Одессы (13 детей), Талья Левитан из Киева (у нее семеро детей, один сын уже был в Израиле), есть семьи с тремя детьми и т.п.
В принципе, такой феномен следует считать закономерным: в упомянутом опросе ЕАЕК 2019-20 гг. еврейского населения Украины, как и бывшего СССР в целом, интенсивность эмиграционных намерений была прямо пропорциональна уровню религиозности: среди религиозных респондентов доля намеревающихся эмигрировать из своих стран была в полтора-два раза больше, чем в двух других группах; среди нерелигиозных была заметно выше доля не предполагающих никуда уезжать, а среди сомневающихся в своей религиозности была сравнительно более высокой доля тех, кто сомневался и в своих эмиграционных намерениях.
Судя по данным исследования Министерства алии и интеграции Израиля 2022 г., примерно такой же была зависимость между уровнем религиозности и реальными мотивами алии из Украины на практике. Среди нерелигиозных было существенно больше тех, кто заявлял об отсутствии у них желания эмигрировать, но война вынудила пойти на этот шаг; среди отчасти религиозных и/или сомневающихся в своей религиозности была заметно большей доля тех, кто колебался, но «война подтолкнула сделать выбор». А среди религиозных респондентов из числа репатриации-2022 по-прежнему было сравнительно больше тех, кто, по их словам, и так настраивались уезжать, причем 60% из них имели в виду Израиль. Однако их абсолютная доля оказалась заметно (более чем на 9 процентных пунктов) выше, чем доля однозначно настроенных на выезд среди наших религиозных респондентов в относительно спокойной Украине 2019 г., еще не знавшей эпидемии COVID-19 и войны того масштаба, что страна и ее евреи переживали на момент написания этих строк. Потому похоже, что в Израиле оказались и многие из тех религиозных, которые три года назад были готовы взвесить и иные опции.
Что было причиной таких настроений – сам факт регулярной и тесной интеракции людей, в мировоззрении которых тема эмиграции стабильно занимает высокое место, или повышенный уровень социальной тревожности, присущий религиозным евреям в Восточной Европе, сказать трудно. Является фактом, что организованные общины, и в особенности – их религиозный сегмент оказались более готовы к чрезвычайной ситуации, чем многие другие структуры страны. «Система эвакуации семей членов и обслуживающего персонала религиозной общины была разработана давно, практически сразу после начала в 2014 году войны на востоке Украины и присоединения Россией Крыма», – рассказывает глава молодежных программ иудейской религиозной общины литовского направления, основанной более 30 лет назад в Одессе раввином Шломо Бакштом, раввин Хаим Фейгин. «Все было готово заранее: «тревожный» запас продуктов, медикаментов, одежды, оборудования, транспорт. Утром 24 февраля у синагоги уже стояли автобусы, и первая группа членов общины выехала в Румынию, где уже имелся заранее подготовленный и согласованный адрес. Остальные присоединились к нам в течение последующих немногих дней».[18]
Аналогичные, хоть и не во всех случаях столь же выраженные процессы имели место и в других еврейских общинах страны. «Им было тяжело подниматься, – считает Гольд, — но, уехав, они вряд ли вернутся».
Вместе с членами организованного религиозного сегмента этих сообществ, или вскоре после них, в первой (уже в конце февраля) и второй (в первые недели марта 2022) волне эмиграции оказалось множество лиц, аффилированных с общинными институтами: ученики, родители учеников и преподаватели еврейских школ; профессиональный состав и активисты благотворительных, информационных и культурологических общинных организаций и др. А через них данный тренд, судя по всему, захватил и более широкие круги периферии («посетителей» и «интересующихся») организационной инфраструктуры еврейской общины Украины.
Понятно, что Израилем данный феномен не ограничивается. «Такие люди, которые сегодня рассеяны по всему миру, не просто составляли ядро, это будущее общины, – заключает Гольд. – Они выезжают и, как правило, намереваются строить свою жизнь на новом месте».
К третьей категории можно отнести еврейские общины городов, расположенных в почти не затронутых или мало затронутых войной регионах центра и особенно запада Украины, которые не только сохранили свою институциональную инфраструктуру, но и получили значительное пополнение своего организованного ядра.
«В результате перемещения людей внутри страны произошла не только депопуляция еврейских общин востока страны, но и определенное возрождение небольших общин западноукраинских городов, таких как Львов, Ивано-Франковск или Черновцы», — замечает в своей колонке живущий в Украине публицист Вячеслав Лихачев. «Черновицкий раввин говорит, что не помнит, когда последний раз в синагоге собирался миньян чаще, чем раз в неделю на шаббат. Теперь синагога принимает в гостях целю общину из Харькова, и религиозная жизнь значительно активизировалась».[19]
Не менее важно, что многие из этих общин резко усилили свою организационную и социальную релевантность, став своего рода хабами гуманитарной, волонтерской и информационной деятельности, оказывая услуги не только евреям, но и всем нуждающимся. К этому же типу можно отнести прежде демографически слабую и раздираемую противоречиями и конфликтами еврейскую общину Молдовы – страны, принявшей колоссальное, для своей территории и населения, число беженцев из соседней с ней Украины. Религиозная еврейская община Сенной Синагоги (Агудат-Исраэль) во главе с раввином Пинхасом Зальцманом, Объединенная еврейская община, Еврейский конгресс Молдовы и его президент Александр Белинкис сработали быстро и эффективно: развернули по стране 11 центров приема и поддержки беженцев, собрали средства, мобилизовали волонтеров и материальные ресурсы.[20]
Как заметил наш респондент, “События мобилизовали граждан РМ. Массе беженцев нужна была помощь, в том числе и огромной по сравнению с РМ еврейской общине Украины. И перед общей проблемой оказания помощи в первую очередь беженцам-евреям, сплотились все еврейские организации. В этой ситуации уже не до обид и не до разборок. Они, по-моему, сделали в несколько раз больше, чем могли сделать”.[21] Некоторым «побочным» эффектом этого феномена стал значительный рост числа членов расширенной еврейской популяции этой страны, которые, включившись в процесс помощи еврейским и иным беженцам, начинают рассматривать себя в качестве лиц, «аффилированных» с организованной еврейской общиной Молдовы, с которой они ранее не имели особой связи.
Еще одной разновидностью указанной модели можно считать сообщества евреев-волонтеров, либо действующих в координации с формальными общинными организациями, либо в качестве самостоятельных неформальных или формализованных инициатив. Например, студенты – активисты организаций «Гилель-Украина», большинство из которых, по утверждениям его главы, все же осталась в стране, и даже те, кто вынужден был покинуть свои города, активно работают в сфере сбора и распределения гуманитарной помощи, приема беженцев, и подключились к помощи с эвакуацией гражданского населения в других районах. «Ребята помогают беженцам проводить свободное время, отвлечься от страшной реальности: проводят различные образовательные мероприятия, устраивают встречу шабата», отмечал глава «Гилель-Украина» И. Аксельруд.
В качестве примера такой деятельности он привел Львов, город, куда с началом войны переехали большая часть харьковских гилелевцев, приступивших, совместно с львовским «Гилелем», к работе по приему и поддержке вынужденных переселенцев. (Таких на момент интервью с ним в апреле 2022 г. там насчитывалось более двухсот тысяч, и более миллиона человек использовали город как промежуточный пункт на пути к границе с Польшей). Столь же масштабной была их деятельность и восемь месяцев спустя[22] — возможно, добавим от себя, с той разницей, что к уменьшившемуся потоку выезжающих из Украины в страны ЕС добавился заметный поток «возвращенцев» в Украину.
Четвертая модель представлена попытками восстановления «организованного ядра» украинских (и не только) еврейских общин на новом месте, в том числе за рубежом. Один из таких примеров – последователи Главного раввина Украины (по версии ХАБАД) и руководителя Всеукраинского конгресса иудейских хасидских религиозных общин Моше-Реувена Асмана, которые расселились относительно компактно на Кипре и в Израиле, где они, по свидетельствам, также сохраняют определённый вариант общинных связей. Примерно такова же схема работы лидеров крупнейших в Украине киевской и одесской общин прогрессивного иудаизма. По оценке Алекса Духовного, главного раввина этого движения в Украине, в Киеве в его общине осталась примерно половина прихожан, остальные в массе своей перебрались в Израиль, где в городе Хайфа Духовный пытается создать новую реформистскую общину бывших киевлян. Примерно тем же занята в Германии раввин одесской общины прогрессивного иудаизма Юлия Грис, собравшая вокруг себя примерно 40 выходцев из Киева и Одессы.
В свою очередь, главный раввин еврейской общины Днепра Шмуэль Каминецкий сумел переместить из этого города в германский Дюссельдорф свою йешиву; а некоторые его прихожане предприняли попытки воссоздать свою общину в Вене, собрав вокруг нее оказавшихся там беженцев из Днепра и других городов Украины.[23] (Появление в Вене украинской еврейской общины, ставшей сложным вызовом для местной еврейской федерации в вопросе интеграции новых евреев-иммигрантов[24], наряду с самоорганизацией евреев-эмигрантов из России в Армении, является одним из немногих известных автору примеров формирования «филиалов» этно-гражданских общин «российских» и «украинских» евреев параллельно уже давно сложившимся там «туземным» еврейским и русско-еврейским общинам).
Наиболее «радикальная» (или «изоляционистская») версия «общин украинских евреев в изгнании» выстраивается усилиями главы одного из сегментов расколовшейся киевской еврейской общины «Карлин-Столин» раввина Якова-Дова Блайха и главы одесской общины литовского направления Шломо Бакшта.
Первому удалось частично воссоздать свою общину в столице Венгрии Будапеште и г. Иршава в украинском Закарпатье. В обоих местах была восстановлена привычная для членов этих общин религиозная жизнь (причем в Будапеште община получила в свое распоряжение от муниципалитета здание одной из десятилетиями пустующих местных синагог). А их лидеры по мере сил обеспечили прихожанам, а также примкнувшим на новом месте к костяку прежней общины ранее мало связанным с организованной религиозной жизнью евреям-беженцам из Киева и других городов, пристойные бытовые условия и возможности трудоустройства.
Шломо Бакшт сумел перевести в Румынию организованное ядро своей религиозной общины (сотрудники, формальные члены, постоянные участники общинных мероприятий и получатели регулярной помощи – в сумме порядка 30-35 семей) и его непосредственную периферию – учеников общинных учебных заведений и их родителей, студентов «еврейского университета», а также учителей общеобразовательных дисциплин и обслуживающий персонал общинных структур как еврейского, так и нееврейского происхождения. Там эта группа (всего порядка 800 чел.) заселилась в три расположенных рядом арендованных 5-этажных гостиницы в одном из закрытых курортных комплексов в районе Мангалии на черноморском побережье Румынии. Там с помощью зарубежных спонсоров были воссозданы синагога и полный цикл еврейского образования прихожан – детский сад, общеобразовательная школа, хедер для мальчиков и религиозная школа «Бейт-Яаков» для девочек, и колель (религиозные курсы для взрослых мужчин). А также открыты магазин, кафе, и решены базовые бытовые вопросы (питание, выдача средств на развлечения, транспорт и прочие оперативные нужды) членов общины и их семей.
На сегодняшний день, большую часть нового объединения по-прежнему составляют члены «ядра» и непосредственной периферии одесской общины Бакшта. И еще порядка 40% – бывшие нерегулярные «посетители» общинных мероприятий, участники ее молодежных и студенческих программ и другие примкнувшие к ним на разных этапах евреи-одесситы еврейского и смешанного происхождения. Причем, по свидетельству наблюдателей, вторая группа активно интегрируется в «соблюдающее» большинство.
При этом львиная доля связей членов обеих общин не выходит за их организованные рамки, и вопрос об интеграции иммигрантов в местные общества на сегодняшний день не стоит. Поскольку продолжение подобной ситуации до бесконечности трудно себе представить, мнения о дальнейшей судьбе этих структур расходятся. Согласно свидетельству Шалома Каплана, Бакшт и его соратники активно подыскивали в Румынии небольшой провинциальный городок, где они могли бы компактно поселиться и, помимо собственно еврейского традиционного образа жизни, также наладить обычную жизнь.[25] По другим сведениям, в Румынии члены общины Бакшта намерены провести сравнительно недолгое время, после чего, в случае стабилизации ситуации в Украине, речь идет о возвращении в Одессу, если нет – о переезде в другую, более удобную для их жизненных планов европейскую страну, не исключая при этом вариант коллективной репатриации в Израиль. Во всех случаях, главным критерием остается возможность сохранения единства и образа жизни сложившегося за эти годы общинного коллектива.
Наконец, имеются данные и о попытках реализации общинных проектов в существенно более «интегративном» ключе. В частности, в Израиле новая волна эмиграции из бывшего СССР стимулировала попытки реанимации землячеств выходцев из отдельных городов и региональных объединений, которые играли значительную роль в сплочении и интеграции репатриантов из бывшего СССР в первом десятилетии «Большой Алии» 1990-х гг. (Необходимость создания Ассоциации организаций и общин новых репатриантов и «ветеранов» — выходцев из бывшего СССР в Иерусалиме была, например, сформулирована на состоявшемся в августе 2022 г. в столице Израиля собрании представителей волонтерских и профессиональных объединений, оказывающих помощь репатриантам и беженцам последней волны).[26] Возможно, нечто подобное следует ожидать и в Европе.
Все же, главный сегодня вопрос – смогут и захотят ли эти и иные лидеры «репатриировать» свои общины в места исходной дислокации? И главное – восстановить созданную вокруг них институциональную инфраструктуру по завершению активной фазы военных действий? Причем ответ на этот вопрос неочевиден как в отношении тех, кто, подобно Асману, сохранил и укрепил свой авторитет во время кризиса, и тем более в отношении тех, кто решил покинуть свои города (как, например, некоторые раввины Харькова, которые тоже помогали в эвакуации и сборе гуманитарной помощи, но – издалека).
Немаловажным аспектом этого же вопроса является перспектива мобилизации необходимых для этого финансовых и иных ресурсов, особенно если надвигающийся финансовый кризис лишит многих традиционных доноров общин из числа богатых украинских евреев возможности продолжить эту поддержку. В июле 2022 г. эта тема приобрела новое звучание в свете неожиданного для многих решения президента Украины Владимира Зеленского о прекращении украинского гражданства трех богатейших и влиятельных евреев Украины – Игоря Коломойского, Геннадия Корбаня и Вадима Рабиновича. Двое первых были известны как люди, игравшие большую роль в финансировании еврейской институциональной инфраструктуры и развитии деятельности еврейских общин; Рабинович, также в прошлом крупный бизнесмен, являлся главой Всеукраинского еврейского конгресса и лидером парламентской оппозиции.
Объяснения этого решения, которые циркулировали в общественном и информационном пространстве – от формального повода, каковым было наличие у них гражданства иных стран, в том числе израильского (широко распространенный в Украине феномен, на который последние 30 лет власти закрывали глаза) – и до участия трех олигархов в масштабных коррупционных схемах убедили далеко не всех. Еще меньше были готовы принять версию, что эту историю следует понимать в свете борьбы украинских лидеров с действующими и потенциальными агентами российского влияния в Украине. Больше было тех, кто полагал, что дело состояло не столько в идеологии, сколько в борьбе за власть между различными фракциями украинских деловых и политических элит.
В итоге, приходит к выводу политический обозреватель информационного агентства JTA Кнаан Лифшиц. «Каковой бы ни была мотивация Зеленского, его действия могут иметь серьезные последствия для усилий по возрождению еврейских общин в Украине, если сегодня возникает вопрос, останутся ли такие богатые евреи в Украине в принципе». [27]
Подобная же проблема может возникнуть и в России, где финансирование впечатляющей системы еврейских общинных институтов, помимо вложений израильских и международных еврейских организаций и частных западных доноров, чем далее, тем больше также зависело от финансовой помощи состоятельных российских филантропов, прежде всего – русско-еврейских миллиардеров-олигархов. Но после того, как многие из таких олигархов стали объектом жестких санкций со стороны правительств государств Запада, доступ к их средствам в западных финансовых организациях стал крайне затруднен.
Так, крупнейшие российско-еврейские предприниматели – Роман Абрамович (ведущий спонсор Федерации еврейских общин России), Год Нисанов, Виктор Вексельберг, Моше Кантор и другие деловые и общественные фигуры такого уровня (многие из них – с корнями в Украине) устранились от всех видов общественной и филантропической деятельности в России, а также за ее пределами, в том числе в Израиле. Санкции США и Евросоюза по отношению к основателям и главным донорам Фонда Генезис (GPG) Михаила Фридмана и Петра Авена, которые также являются членами правления и донорами РЕК, фактически привели к резкому снижению, а в перспективе могут привести к постепенному свертыванию активности одного из ведущих спонсоров масштабных проектов в русско-еврейском мире.
Добавим, что еще одним следствием санкций, направленных против ведущих спонсоров институтов еврейской общины, стало серьезное ограничение международной активности и представительских функций многих еврейских общин и их зонтичных объединений бывшего СССР. (Нисанов был смещен с позиции вице-президента Всемирного еврейского конгресса; Вячеслав Моше Кантор был смещен с позиции президента Европейского еврейского конгресса, всех должностей в структуре Всемирного еврейского конгресса и в центре «Яд Ва-Шем», и т.д.). Остается понять, изменится ли подобная ситуация в ближайшем будущем, и если нет – в какой мере Израиль и еврейский мир сможет заполнить такой вакуум как в России, так и в Украине (равно как и других странах бывшего СССР). [28]
Если же говорить о потенциале демографического восстановления еврейских общин Украины после завершения «горячей» фазы военных действий, то его основным элементом, судя по всему, станет возвращение внутренне перемещенных лиц. А также евреев и членов их семей, оказавшихся в странах, ставших транзитными пунктами для еврейских и нееврейских беженцев из Украины (Польша, Румыния, Молдова и пр.), и по разным причинам воздержавшихся от дальнейшего переселения в страны Центральной и Западной Европы, Америки или в Израиль. (Именно такие люди, по свидетельствам очевидцев, доминировали среди жителей, в том числе евреев, которые уже в конце апреля стали активно возвращаться в Киев и некоторые другие города Украины).
Притом, что потенциал возвращения той части еврейских эмигрантов, которые уже оказались в Израиле и иных странах Запада пока следует оценить как не слишком высокий, какое-то переформатирование организованной еврейской жизни после окончания войны, как считают многие, все же возможно. И если это так, то украинская еврейская община, пусть и сократившаяся в числе, будет нуждаться во всем спектре социальных, образовательных и религиозных и культурологических услуг, ресурсы для которых в еврейском (и не только) мире, надо полагать, в той или иной мере найдутся. А также, несомненно, останется важным фактором и символом украинской гражданской нации, с соответствующими этому статусу политико-лоббистскими потребностями и возможностями.
В России, похоже, имеет место несколько иная картина. Если брать в качестве индикатора Израиль, где оказалось подавляющее большинство тех евреев и членов их семей, кто эмигрировал из страны после начала войны, то они, в своей массе (83%), пока, как и в случае с репатриантами из Украины, намерены в нем и остаться. И те из них, кто обладал устойчивой еврейской идентичностью, также декларировали это намерение заметно активнее, чем иммигранты смешанной или нееврейской идентификации. Но доля евреев-эмигрантов в общем демографическом потенциале российской общины все же существенно меньше, чем это имеет место в иных странах бывшего СССР. Потому там вряд ли следует ожидать критического сокращения еврейского населения в главных культурных и индустриально-деловых центрах страны и полного распада местных общин. Если, разумеется, власти не посчитают для себя целесообразным в целях внутренней стабилизации прибегнуть к тем или иным, открытым или неформальным инструментам политического антисемитизма – сценарий, который в 2022 и в первой половине 2023 года представлялся маловероятным, но события конца прошлого и нынешнего 2024 года последних нескольких месяцев в России требуют более осторожных оценок[29].
Однако если опасения такого рода не реализуются, и особенно если РФ не окажется за новым «железным занавесном», следует ожидать и существенного роста и прежде немалого числа постоянно живущих в этой стране обладателей израильского гражданства.[30] Это может случиться как за счет представителей волны массовой алии, прибывших в Израиль в первые месяцы после начала войны в Украине 24 февраля 2022 г., и, после получения израильского гражданства, почти немедленно вернувшихся в РФ. (Таких, по имеющимся данным, оказалось порядка 17-18% из почти 100 тыс. репатриантов, прибывших в Израиль из бывшего СССР в 2022 и 2023 гг., в подавляющем большинстве это выходцы из России). Так и за счёт тех, кто пока осел в Израиле (или, получив израильское гражданство, обосновался в Праге, Берлине и т.д.), и при изменении ситуации к лучшему будет готов вернуться. В итоге, по крайней мере часть еврейских сообществ крупных российских мегаполисов могут постепенно приобретать черты «общин экспатов», подобно тем, которые сегодня существуют в Японии или ОАЭ.
Не исключено, что в условиях некоторого организационного вакуума, связанного с отъездом руководства части зонтичных структур (как поступили, например, президент Еврейской конфедерации Украины Борис Ложкин и ее СЕО, и, соответственно, Президент и СЕО РЕК Юрий Каннер и Анна Бокшицкая), или отхода от их деятельности по описанным выше причинам (как, например, президенты КЕРООР, Объединенной Еврейской общины и Украинского Еврейского конгресса Пинхас Гольдшмидт, Игорь Коломойский и Вадим Рабинович) подтолкнут отдельных еврейских политиков к созданию альтернативных зонтичных организаций. Такую попытку, например, предпринял раввин Кривого Рога Лирон Эдри, который в апреле 2022 г. объявил о создании Ассоциации еврейских общин Украины. Нечто подобное может произойти и в России, возможно, в виде не столько создания новых ассоциаций, сколько появления новых фигур и перестановки позиций между представителями «лоялистских» и «автономистских» фракций внутри действующих структур.
Выводы, однако, делать в любом случае рано – реальная ситуация станет более понятной после завершения войны.
Предварительные выводы
Итак, каковы перспективы дальнейшего существования и развития структур организованного еврейского движения в двух крупнейших общинах бывшего СССР, в которые с конца 1980-х годов местными еврейскими активистами и мировым еврейством было вложено так много сил, энергии, идей и ресурсов?
Мнения еврейских лидеров на это счет расходятся. Так, глава совета раввинов ЕС и бывший президент КЕРООР, отказавшийся сотрудничать с властями и покинувший Россию раввин Пинхас Гольдшмидт утверждал, что каковы бы ни были итоги войны, и Украину, и Россию ожидают большие изменения. По его мнению, «Украина в значительной степени уже разрушена. И даже если она победит (в этой войне), многие из ее евреев, оставивших страну, туда не вернутся. Равно как и многие из евреев, покинувших Россию. В то время как тема (послевоенного) восстановления Украины стоит на повестке дня, параметры отношений с Россией находятся под вопросом. Пока слишком рано что-либо предсказывать. Но сегодня мы можем с уверенностью сказать, что обе общины, в России и в Украине, будут более хрупкими, численно меньшими и (более) бедными»[31].
Более оптимистичными были президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер и Президент Еврейской конфедерации Украины Борис Ложкин. В разговоре с автором этих строк (Иерусалим, июнь 2023 г.) оба этих лидера, постоянно живущих на тот момент за пределами своих стран, утверждали, что как минимум зонтичные еврейские организации продолжают функционировать и, хоть и не в прежнем объеме, поддерживать проекты еврейских общин.
Так или иначе, как минимум, на этом этапе, а возможно – и в более отдаленной перспективе об исчезновении организованной еврейской жизни в этих странах речь пока не идет. Тем не менее, нынешнее военное противостояние России и Украины – чем бы оно ни завершилось – потребует существенного пересмотра ряда базовых принципов стратегии еврейского мира, и прежде всего – транснациональных еврейских организаций и региональных зонтичных структур, таких как ВЕК и ЕАЕК, в отношении постсоветских еврейских общин.
Помимо нынешней первоочередной задачи этих структур – способствовать адаптации иммигрантов на месте и возвращению тех, кто пожелает, в родные и прочие города страны исхода, в случае и по мере стабилизации ситуации эти организации будут вынуждены находить креативные решения и для других проблем. В частности, решать задачи общинного развития, включая восстановление разрушенной инфраструктуры еврейских общин в масштабах, сопоставимых с задачами «формативного» этапа 90-х гг. прошлого века – то есть периодом, когда организованная еврейская жизни в позднем СССР и постсоветских государствах создавалась практически с «чистого листа».
Далее, как показывает практика, кризисные ситуации обостряют опасность поиска «виновных», каковыми нередко в глазах определенной части общества являются этнические меньшинства. Пока не понятно, действительно ли евреи станут «первым адресом» таких настроений в России, Беларуси или (что наименее вероятно) в Украине. Но нельзя и исключить, что указанная ситуация может способствовать росту антисемитской и антиизраильской риторики и соответствующих общественных настроений. Потому организованному еврейскому миру стоит быть готовым к необходимости оперативной мобилизации имеющихся у него политических, дипломатических, информационных и иных лоббистских ресурсов для поддержания благополучия и безопасности еврейского населения этих стран и их общинных структур.
Кроме того, упомянутое социально-демографическое ослабление евроазиатского сегмента транснациональной русскоязычной еврейской диаспоры в пользу ее центра в Израиле и ЕС, видимо, потребует пересмотра «мандата» ведущих зонтичных объединений Евро-Азии – в первую очередь, таких как ЕАЕК, Российский Еврейский Конгресс (РЕК), Еврейская конфедерация Украины, и других. В нынешней ситуации им, вероятно, придется отойти от сугубо регионально-географического фокуса своей деятельности, усилив акцент на работе с эмигрантскими общинами выходцев из бывшего СССР за пределами постсоветской Евразии. Особое внимание в этой связи придется обратить на Европу, где, как показывают исследования разных лет, альтернативой сохранению специфической идентичности русскоязычного/постсоветского еврейства у первого, полуторного и часто также второго поколения иммигрантов, имеющих корни в бывшем СССР, является усвоение не столько «местного еврейского» (т.е., еврейско-немецкого, еврейско-австрийского, еврейско-бельгийского и т.д.), сколько собственно нееврейского гражданского идентификационного компонента.
Очевидно, что ситуация будет меняться достаточно быстро, что будет требовать регулярного уточнения как стратегии, так и оперативной политики в данном вопросе. А это, в свою очередь, потребует регулярного мониторинга процессов в этих сообществах, содержание и направление которых сегодня трудно предугадать, с целью сбора данных и выработки соответствующих рекомендаций. Потому роль научного сообщества профессиональных исследовательских структур, способных предоставить такие академические и аналитические услуги, в этой ситуации трудно переоценить.
